Валерия бледная, дрожащая, сомневается в том, что делает. Она как натянутая до предела струна…
«Лера боится, что я её брошу? Или нет, она практически уверена в этом».
У меня не было таких мыслей, я даже воображала, что сплетни о ней могли бы быть правдой. Эта правда не нравилась мне, но я всё равно любила и люблю Леру. Я могу злиться, обижаться, делать вид, что мне плевать, но моё сердце…сильно стучит рядом с этой женщиной.
Она смотрит на меня исподлобья, возможно, жалея о сказанном.
— Я слушаю тебя, — обычная фраза, которая заставляет Валерию усиленно втянуть воздух, а мне ещё раз понять: на что я иду.
— Мы познакомились по воле наших родителей, и этот брак был своеобразным контрактом. Я никогда не любила этого человека, но в тот момент мне хотелось быть примерной дочерью своего отца, и я пренебрегла любовью. Все вокруг говорили, что мы очень красивая пара… — Валерия достала сигарету и прикурила её, делая глубокую затяжку почти сразу. — Потом родился Марк, впереди была моя практика в больнице и ведение бизнеса. Я загонялась, пытаясь успеть везде. Муж занимался транспортным бизнесом, ему это нравилось. (Очередная затяжка.)
— Почему ты так нервничаешь? — кладу ладонь на её колено. Под моей ладонью лёгкое подрагивание.
— Я старалась это забыть.
— Хочешь остановиться?
— Нет, не хочу. Уже слишком поздно сдавать назад.
Повисло недолгое молчание, но потом она продолжила:
— У нас были проблемы и трудности личного характера. Мы совершенно не хотели идти на компромисс и уступать друг другу. Он начал мне изменять, пристрастился к наркотикам, приходил домой пьяным и закатывал скандалы. Очень пугал ребёнка своим поведением. Мне, наверное, стоило бы тоже, хоть раз, ему изменить… и какая же я дура, что не делала этого.
— Лера, ты не дура.
— Ты понимаешь, его даже не остановил второй ребёнок. Я сказала ему, что беременна, и он назвал меня шлюхой. Ты видела где-нибудь, чтобы отец так радовался появлению сына? Марку приходилось всё это переживать вместе со мной, и несмотря на то, что он сам ещё был совсем мальчиком, он пытался меня защитить.
— Я бы его убила…
В воздухе появилось странное напряжение. Строгач поднялась с места и налила себе виски.
«На самом деле не понимаю: откуда это у неё, с собой из Москвы захватила? Или купила где-то на обратном пути?»
— Лера? Всё в порядке?!
— Да. Я так и сделала. Я больше не могла так жить и связалась с людьми, кому мой муж перешел дорогу. В тот вечер он собирался встретиться со своей любовницей. И бедная Анна его не дождалась, — язвительно улыбнулась Валерия. — Эта наивная, назначала мне тайные встречи и просила отпустить его. Как она себе это представляла?
— Как отнёсся твой отец, к тому, что ты потеряла мужа?
Мне было не по себе, от того, насколько спокойно и без капли сожаления она это говорит.
«Её не ранит эта история, её ранит только то, что это никуда не денется. Это часть её жизни, и ей приходится об этом помнить. Если ты перевернул страницу и выбросил книгу, не значит, что её больше нет. Я согласна, её муж был подонком, но и Лера не отличилась…»
— Он не пережил этого. Папа любил Игоря как собственного сына, и всё, что я ему рассказывала о нём, было пустым звуком. Он не хотел слушать ничего, абсолютно. В том, что Игорь так себя вёл, папа винил меня.
— Ты потеряла сразу двух близких?..
«Чем дальше в эту историю, тем глубже пропасть, в которую я лечу. Я готова к этим откровениям?! А Лера? Что теперь она намерена делать?»
— Я потеряла отца. Человека, который был для меня примером во всём. И мне не пришлось изображать безутешную вдову, потому что смерть папы, действительно, меня очень ранила. А потом, через месяц, я родила второго сына, — мимолётно и искренне улыбнулась Строгач. Воспоминания о втором сыне немного её согрели.
«Она всегда говорит о своих детях с любовью. Это очень трогательно».
— Как ты справлялась? Совсем одна.
— Я была не одна, у меня был Марк. Он был настоящим мужчиной с детства.
— Думаю, таким он и остался.
— Это так…
— Что было потом?
— Может, сделаем перерыв?! — Валерия потёрла виски и нахмурилась.
— Хорошо. Может, я ещё успею на урок.
— Нет, Ванда, — не даёт встать со стула Строгач, повиснув на мне со спины. Она очень чувственно поцеловала меня в шею.
«Кажется, я не ошиблась насчёт того, что она стала нежнее ко мне».
— Мне сорок девять лет!.. (Поцелуй за ушком.) Я уже не молода и не так красива, как раньше! (Щека и обжигающее дыхание.) За моей спиной очень много вещей, которые тебя напугают! (Долгий поцелуй в уголок губ.) Но я с ума схожу, когда ты рядом.
Лера целует в губы. Так, будто хочет подольше насладиться поцелуем.
«Она сказала это… С ней точно всё хорошо?
Мне кажется: либо она не настоящая, либо я сплю… а может, и то, и другое?»
Лера плавно отпускает мои губы и всматривается в глаза. Я в ответ внимательно изучаю её лицо. Спокойное, но с припухлыми после поцелуя губами. Сегодня вкус её губ — это дорогой алкоголь с каким-то эвкалиптом.
«Почему я не боюсь её сейчас? Она подставила и убила своего мужчину, и ещё неизвестно, что будет в продолжении этой истории…
Но она слишком близка моему сердцу, что… захоти она убить меня, я самостоятельно встала бы под дуло её пистолета».
Строгач не пустила меня даже на работу. Я весь день ловила её взгляд на себе и не верила во всё это.
Она дарит мне такие важные дни с собой, что, кажется, рано или поздно всё расколется.
«Может, это только в Сеуле с нами всё так вышло?! А как только я вернусь в Москву, она уйдёт?!
Я не хочу ставить эксперименты на этом… это слишком дорого для меня. Я не хочу в Москву. Останусь, где Лера начала меня любить.
Рано, конечно, говорить это слово, но я точно знаю, что она сходит с ума, когда я рядом».
Перед сном, когда я возвращалась из душа, открыла дверь в свою комнату, стянула с себя полотенце и взвизгнула от неожиданности. Строгач сидела в углу моей комнаты, в кресле.
Я машинально прикрылась полотенцем.
Валерия улыбнулась:
— Тебе есть, что от меня прятать?
— Лера, я не одета.
— Да, но, мне кажется, я всё уже видела.
— Я просто…
— Смущаюсь?
— Нет.
Валерия подошла ко мне, практически вплотную.
— А что тогда? Сменила пол?
Она показательно сделала испуганное лицо и сдёрнула моё полотенце. После, смотря мне в глаза, всё с тем же удивлением и испугом, провела ладонью между моих ног.
«Какого хрена?!»
Я задержала дыхание.
— Странно, Ванда, вроде всё хорошо, — на её лице появилась тёплая улыбка, когда мои щёки покраснели, а тело стало тянуться навстречу к её рукам.
— Я думала, что ты уже спишь…
— Зашла пожелать тебе добрых снов, и, если ты захочешь, я останусь до утра.
— Только… давай продолжим наш разговор?
Лера сдержанно кивнула.
Я выключила свет, открыла настежь окна и забралась под одеяло. Валерия сначала скромно села на край кровати, а потом последовала моему примеру.
— На чём мы остановились?
Даже сквозь темноту я знала, как она на меня смотрит.
— Расскажи, как ты жила после смерти мужа и отца?!
— Я отправляла детей за границу, чтобы они учились быть самостоятельными и независимыми, а сама поднимала карьеру.
— Младший же был ещё совсем крошкой. Не болела душа за него?
— Знаешь, нет. Он учился ходить и говорить в другой стране, и я, наоборот, была рада. Я любила своих детей, но не хотела посвящать себя только заботе о них. Таким как я, наверное, не следует становиться родителями, — тихий смех её с хрипотцой и тёплая ладонь, которая берёт мою руку и легко сжимает.
— Какая строгая мамочка, — опустила я голову на плечо Леры, она вздохнула.
— Да, наверное. Но мне повезло, что мои дети не ныли без меня и не обвиняли в неправильном воспитании.
— Как было на личном? Тебя наверняка пытались покорить. Молодая, красивая, успешная женщина внезапно стала вдовой.