Приходи на пристань спозаранок.
Кепку не снимая с головы,
С первым пароходом по туману
В молодые дали уплыви.
Выбирай не тихих дней прохладу —
Дальних строек трудные дела,
Где б ветров монтажная бригада
К сердцу напряженье подвела.
Не грусти по детскому уюту —
Мать поймёт твои 16 лет.
Хороши рассветные минуты,
Красный луч и пенный, мягкий след…
1959 год
Тем днём,
Безрадостным и мутным,
Ушёл перрон за мокрый сад,
Мелькнула тусклым перламутром
Асфальтовая полоса.
У въезда в серенький посёлок
Встречал я поезд у вокзала, —
В окне,
С одной из верхних полок,
Красивая рука свисала.
В цепи трясущихся вагонов
Куда ты едешь,
Дай ответ!
И где искать?
А перегонам
Конца как-будто бы и нет…
Унёсся стоколёсый поезд,
Прогрохотав у переезда.
В окне глаза я помню,
То-есть,
Что между мной и ними —
Бездна!
1959 год
Молоком из звёздного ковша
Каждого, кто хочет, напои.
В чёрных травах,
В ржавых камышах
Я узнаю шорохи твои.
Караси отпрыгают в пруду
И задремлет ветер в тополях.
Парни в смену до утра уйдут
На урчащих смирных тракторах.
Тявкнет псина —
Зряшно всё одно!
Станет жать деревья лунный серп.
И погаснет позднее окно
В кубиках далёких
Тихих ферм…
1959 год
«Да здравствует восставшая трава!..»
С. Футорович
Россия!
Горит ли рябина-смородина
В осенних твоих перелесках —
Не хлебом единым связала нас Родина,
Не твердостью доводов веских.
Нет, не был товарищем тот из нас смолоду
Тому из нас не был братом,
Кто, икая,
Смеялся над голодом,
А теперь сидит бюрократом.
Я себя отмежую с резкостью
От него в канцеляриях душных,
Обойду его дальней окрестностью,
Избегая глаз равнодушных.
Ах, Россия! Те брызги смородины
На знамёнах каплями крови —
Не хлебом единым связала нас Родина,
А общностью дела и слова.
1960 год
Ветер жгучий.
Снегов искрометье.
Людкин лик
В кумачовом гробу.
И коклюшной,
Простуженной медью
Пять пропоец
Терзают толпу.
Не пришел…
Не склонился над милой…
Сослуживцы…
Парторг словно пьян…
Тяжко узкую щель могилы
Для девчёнки
Долбит барабан.
Что вниманье?
И что — невниманье?
Что предательство?
Преданность что?
Умирала она в сознанье,
Под побитым молью пальто.
Знаю, будет ему не иначе:
Фиолетовый сморщится рот,
И его
Сквозь холод собачий
Пронесут ногами вперёд.
1960
Интервалы, абзацы, линии…
Тяжело стучать перед сном:
Тихо солнца бордовая линия
Отцвела за синим окном.
Я ругаюсь — ошибки делаешь,
Но прошу — печатай ещё.
И прыгают пальчики белые
И вздрагивает плечо.
Появляются разнообразные
Стихи о чужой красоте,
Глаза становятся красными
И светятся в темноте.
Я бегаю нервно по комнате,
Диктую с черновика,
А ты — воплощение скромности —
Посмеиваешься слегка.
Я смешон? Расскажу приятелям,
Какая смешная ты.
И щёлкаю выключателем,
Чтобы не было темноты,
Чтобы прыгали пальцы умелые
И подёргивалось плечо…
Ты бледнее, чем астра белая,
Но прошу — печатай ещё!
1960
Осенний час! До боли всё знакомо:
Костры кустов, охваченных огнём,
Свинцовый Днепр и город,
По-другому
Пленительный в тумане водяном.
За всё за это не грешно и выпить:
И за листвы багряную метель,
И за выздоровление от гриппа,
И за тебя,
И за большую цель.
1960
Тихо, сдержанно, осторожно
Поезд выполз на звонкий мост.
Уходило в ночь Запорожье
Тысячью тёплых звёзд.
Мы припали к раскрытым окнам,
Пили запах знакомых трав,
И плескал под мостом высоким
Тёмный провал Днепра.
Замычал быком и свободно
Тронул дальше электровоз…
…Провожая меня сегодня
Ты не вытерла слёз!
1960
Сладким дымом понесло с акаций,
Ровным гудом работящих пчёл…
У трамвая стали мы встречаться,
Незнакомые совсем пока ещё.
Опустила длинные ресницы —
Лучше так вот молча постоим!
И сошла.
Чтоб завтра вновь присниться
Сквозь акаций
Гулкий сладкий дым…
1960 год
И невзрачный и незнаменитый
В самом начале апреля
Он высунулся из тесной щели
Растресканного гранита.
Расстегнув голубую кофту,
Жизнь блеснула грудью лучистой,
И к струйке молочной,
Чистой
Припал росточек.
А грохот,
Безалаберный грохот строительств
Скрежетал арматурой межзвёздной…
Постигая процессище сложный,
Вы сначала к ростку присмотритесь.
Вот он выбрался на перепутье,
Смотрит в мир, раздираемый всеми,
Но пройдёт небольшое время,
Куст созреет,
И в гибких прутьях
Золотыми кистями ягод
Засияют десятки жизней —
Ни одной ненужной и лишней —
И сорвутся на землю, к влаге…
Ни одной ненужной и лишней?
1960