Горстью звёзд зажёгся город древний,
Стадо кранов спит в ночном порту.
Вспоротые клёпаным форштевнем,
Уползают волны в темноту.
Нефть со сталью борются в моторе.
Палуба дрожит.
Огни дрожат.
Горбится всамделишное море,
Город в Млечный Путь,
Как в обруч, вжат.
Я сжимаю слабенькие плечи.
Губы.
Глаз ночная глухомань…
Тишину внезапно искалечив,
Нам гремит трамваями Казань.
Тряпкой времени сотру всё и отброшу —
Ночи, улепётывайте прочь!
Вытру множество ночей хороших,
Навсегда запомню — эту ночь…
1958, Казань
* * *
Не стыдись, если вспомнишь мягкие
Губ моих золотые цветы —
Огненно-хрупкими маками
Отвечала когда-то ты…
Заметелит весёлые волосы,
Набежит морщин орда,
По дрожащему, жалкому голосу
Не узнаю тебя никогда.
Жаль, что всё дорогое уходит,
Словно дым на тихом ветру.
В каждом прожитом, выжатом годе
Ты становишься дальше, друг.
Жаль… Ведь то, что сегодня кончилось,
Слабым нам не удержать.
Оттого и от боли корчимся,
Что так сильно прошлого жаль…
1958
* * *
Метель, как псина, в подворотне,
Скулила жалко до утра.
Гудел костёр, но встал охотник
И — затоптал огонь костра.
Зачем? На всякий случай. Словом,
Чтоб лес вокруг не полыхнул,
Чтоб он беднягу-зверолова
Огнём искрящим не пугнул…
… И я погашен. Не осталось
Первоначального тепла.
Одна — зажгла, но — побоялась
Сгореть. И, затоптав, ушла.
1958
Волга
Волны лижут жёлтый бок обрыва,
Клочья пены, словно пот с коня,
А лесов берёзовая грива
Обнимает ласково меня,
Здравствуй, Волга — золотые плёсы
Сквозь лиловых облаков пожар
На лугов сиреневые росы
Утро катит солнца рыжий шар.
Волга, Волга!
Всё запомнить нам бы:
И страды военной горький дым,
И моря потов,
и горя дамбы, —
Всё, что многим кажется — простим…
А на самом деле, если взглянешь
Малость самую, чуток со стороны —
В каждом самолёте, в каждом кране,
В каждой строчке те, что нет, видны.
Да, другие бросятся в прорывы
Где-то там, в двухтысячном году,
И лесов березовая грива,
Зашумев у волжского обрыва,
Передаст им предков маяту, —
Посвист пуль сквозь души и сомненья,
Шелест сердца на пороге тьмы…
Здравствуй, Волга, — русское теченье!
Здравствуйте, зелёные холмы!..
1958, Казань
Первая песня
Мне детство помнится поныне:
Река.
Огни.
Лошажий храп.
Отец,
ушедший в сумрак синий
На деревянный скользкий трап…
Молчала спящая вода.
Лишь вёсел бархатные всплески.
И женский визг.
И просто не с кем
Мне было поболтать тогда.
А я не спал, укрытый пледом:
Мир звал меня, незрим, неведом.
Он приготовил мне такое,
Чего я не прощу ему —
Оно ведь не дает покоя
Сегодня нашему уму.
Мы ищем в мире постоянства,
А мир в ответ подсунул нам
Симфонию антипространства,
Движений вечный тарарам…
Теперь, пожалуй, очень скоро
Ракеты станут возвращаться.
Я прилечу и сразу — в горы
С тобою,
млеющей от счастья.
Лицом в твои зароюсь волосы,
Преподнеся без хвастовства
Букетик звёздных гладиолусов
И шарф из антивещества…
Замрём.
И прошлое нахлынет:
Река.
Луна.
Лошажий храп.
На дебаркадер шаткий трап.
И дальний-дальний,
синий-синий
Напев,
звенящий до утра…
1958 год
* * *
Да, я хотел, чтоб ты была увенчана
Цветами, как венками зыбких радуг,
Моей мечты таинственная женщина,
Но нас рассорили навеки автострады.
Разбилось что-то самое бесценное —
Быть может, счастье глупое,
Не так ли?
И вот стою перед пустою сценою —
Смешной актёр освистанных спектаклей.
Зал обезлюдел.
Только за софитами
Хихикает пьянчуга-осветитель
И шприцами лучей,
Премудро скрытыми,
Меня пытает.
Люди, помогите!
Отзванивает эхо в люстре шпорами,
Я звал тебя, так что же, нелегко мне!
Зал обезлюдел.
Я — один.
О, горе мне!
А дни бегут.
Но ты меня —
Не помнишь…
1958 МИСПИС
* * *
ДнепроГЭС. Изнывающий день.
Крупно чайка знакомая кружит.
Часового штыкастая тень
К полдню будет короче и уже,
Чтобы к вечеру снова расти,
Стать большой, всеобъемлющей тенью…
Эта тень — отраженье пути
Довоенного поколенья.
Здесь на серых гранитных камнях
Залегали пехотные роты —
Не дожив до светлого дня
Вы погибли бесповоротно.
Слава павшим!
Приблизился день
Умиротворённого полдня —
И ныряет штыкастая тень
В безучастные, вечные волны…
1958