Я была слишком взрослой, чтобы меня вот так вот баюкали ― мне было восемь или девять ― но они с моим отцом только что поругались, и их серьезная ссора напугала меня. Они впервые сильно подрались, и я спряталась в шкафу, чтобы они не нашли меня. Только моя мать отправилась на поиски.
― О, Карли, ― сказала она, притягивая меня в объятья, ― не бойся. Мы всегда будем друг у друга. Ты и я, мы ― сердце этого дома.
Если бы это было правдой.
― Похоже, она мудрая женщина, ― сказала Рут, не выключая двигатель. ― Хочешь позвонить ей? Мой стационарный телефон работает.
Уголки моих губ приподнялись в напряженной улыбке.
― Спасибо за предложение, но она умерла, когда я была ребенком.
Это не соответствовало приобретенной истории ШарлинМур, но мое сердце болело слишком сильно, чтобы делать вид, что с матерью, чья смерть уничтожила меня, можно связаться при помощи простого звонка. И я не хотела лгать Рут больше необходимого.
― Соболезную, ― сказала она.
Я пожала плечами.
― Кто старое помянет.
― Я потеряла мать пару лет назад, ― сказала она, затем поморщилась. ― Наркотики. Она всю жизнь прожила чистой, так что никто не мог бы предположить, что ближе к пятидесяти она пристрастится к мету. Мужчины и алкоголь ― ее сознательно выбранные пороки.
― Мне так жаль, Рут.
Она прикусила нижнюю губу и рассматривала металлический трейлер перед нами. Мягкий свет лился сквозь закрытые занавесками передние окна.
― Как ты и сказала, кто старое помянет.
Она выключила двигатель и открыла дверцу машины. Что-то в том, как она это сделала, подсказало мне, что ее прошлое было далеко не забыто.
Я вложила все свои силы в то, чтобы открыть собственную дверь, радуясь тому, что она открылась с первой попытки. Захлопнув дверь, я пошла следом за Рут по неустойчивым ступеням ко входной двери.
Она открыла дверь без ключа и шагнула в сторону, чтобы я могла пройти.
Внутри все выглядело получше, чем снаружи. Коричневый диван выглядел старым, но чистым, а темно-коричневое кресло, обтянутое искусственной кожей, было покрыто трещинами.Однако накинутое на него шерстяное одеяло, придавало ему домашний вид.
― Обстановка скудная, ― сказала она, закрывая дверь и кладя свою сумочку на небольшой дубовый кухонный стол с белыми ножками.
― Я несколько недель не чувствовала себя так, как дома, ― призналась я, не успев подумать.
Она посмотрела на меня с удивлением.
― Я переезжаю, ― пояснила я. ― Все мои вещи лежат на хранении, пока я не пойму, где хочу остановиться.
Только тогда я вспомнила, что сказала помощнику шерифа, что я в отпуске. Проклятье.
― Ты переезжаешь и не знаешь, куда? ― спросила она с удивлением, снимая куртку.
― Нет, ― ответила я. ― Просто я решила, что мне нужны перемены, и я пытаюсь решить, где остановиться.
Огромная улыбка расплылась на ее лице.
― Может быть, ты осядешь в Драме.
Должно быть, на моем лице отразился ужас, так как она рассмеялась.
― Я шучу. Никто по своей воли не станет жить в Драме, кроме самих Драммондов. Похоже, остальные просто застряли здесь, ― она скрестила руки на груди.― Что ж, на этой счастливой ноте, позволь мне показать тебе твою комнату.
Она повела меня по коридору к первой комнате справа, небольшой спальне с большой кроватью с изголовьем из кованого железа. На ночной прикроватной тумбочке стояла лампа из серебристого металла.
― Это твоя комната. Ванная через коридор. Франклин уйдет на работу рано, так что ты можешь услышать, как он шумит около шести или около того. Заранее извиняюсь.
― Нет необходимости. Я рада находиться здесь.
― Если мы хотим съездить в Гринвилль, чтобы ты могла встретиться с мистером Хэнком, и вернуться вовремя к твоей обеденной смене, вероятно, нам надо будет выехать около восьми.
― Звучит неплохо.
Она покинула комнату и закрыла за собой дверь, оставляя меня наедине с моими воспоминаниями и моим страхом.
Так как я все еще была в пижаме, я просто залезла под одеяло и подтянула его к подбородку. Я долго лежала там, глядя на темный потолок и гадая, станет ли моя жизнь снова нормальной.
Глава 8
Я проснулась, услышав шум бегущей воды и не сразу поняла, где нахожусь.
Сет.
Укол боли пронзил мое сердце, когда я вспомнила, как держала его за руку и впитывала его кровь в свою футболку, пока наблюдала за тем, как он умирает. Никто не должен умирать вот так, особенно семнадцатилетний подросток. Убила ли я его, включив автомобильную сигнализацию? Этого уже не узнать, но чувство вины было невыносимым. Я резко подскочила на кровати, пытаясь избавиться от когтей вины, вонзившихся мне в спину.
Я надеялась, что Хэнк Чалмерс поможет мне решить, как поступить с департаментом шерифа. Возможно, стоит обратиться к инстанции выше них? Я могу обратиться к полиции штата, если департамент шерифа коррумпирован. И даже, если помощник шерифа, который приехал на место преступления вчера ночью, не был в этом замешан — Сет настаивал, что в него стрелял помощник шерифа.
Я попыталась перевернуться и поспать еще, но запах кофе в конце концов выманил меня из комнаты.
Когда я вошла на кухню, Франклин готовил за стойкой сэндвич. К счастью, он не выглядел слишком удивленным видеть меня. Я могла понять, почему Рут так влекло к нему. Франклин был солидным мужчиной: выглядел хорошо, но недостаточно, чтобы у него возникли проблемы. Загорелая кожа от работы на открытом воздухе и подтянутое тело тоже от нее. На вид ему было около сорока лет, несмотря на «гусиные лапки» вокруг глаз, также, вероятно, полученных, благодаря работе на улице.
— Мы не имели возможности познакомиться прошлой ночью, — сказала я. — Меня зовут Карли Мур.
Он улыбнулся мне с теплотой.
— Франклин Тейт. Рут зовет меня Франклином, но почти все зовут меня Тейтер.
Я подавила улыбку.
— Ты хочешь, чтобы я звала тебя Тейтер?
— Конечно. Почему нет?— он пожал плечами, все еще широко улыбаясь.
— Наверное, Рут рассказала тебе, что произошло, — сказала я, все еще стоя на пороге кухни.
Он покачал головой, кладя щедрую порцию деликатесной индейки из пластикового контейнера на кусок белого хлеба.
— Это неправильно, что мальчика убили вот так, и определенно неправильно, что тебе пришлось видеть его таким, — он посмотрел на меня, доставая из-под стола бутылочку горчицы.— Рут сказала, что ты была с ним до конца.
Франклин коротко кивнул, его глаза заблестели.
— Ты молодец.
— Никто не должен умирать один, — сказала я, испытывая острый приступ печали.
Он снова кивнул, затем повернулся к своему ланчу и выдавил на индейку щедрую порцию горчицы.
— А еще Рут сказала, что тебе негде жить.
— Надеюсь, что эта проблема решится. Я думаю, они позволят мне вернуться в мою комнату в мотеле, а, если нет, я попрошу Макса дать мне другую.
— Не беспокойся об этом, — сказал он, шлепая еще один кусок хлеба поверх сотворенного им беспорядка и убирая сэндвич в пластиковый пакет. — Оставайся столько, сколько нужно. Все знают, что тот мотель не подходит даже для бродячих псов, поэтому я охотно принес простыни.
— Спасибо тебе, — сказала я. — Вы с Рут добры к незнакомке.
— Рут говорит, что ты хороший человек, — ответил Франклин, бросая сэндвич, большой пакет чипсов и заранее упакованный капкейк в ланч-бокс. — Раз она так говорит, я ей верю.
— Спасибо, Фрэнк — то есть, Тейтер. Если я могу чем-то помочь, вы с Рут говорите.
— Я лишь рад, что она получила помощь в таверне, — Он широко улыбнулся.—Можешь называть меня Франклином, если хочешь. Не стесняйся сделать себе кофе, сходить в душ и прочее. Рут оставила для тебя в ванной вещи, на случай если ты проснешься раньше нее.
— Спасибо, — поблагодарила я снова, когда он направился к двери. — Хорошего дня.
Он снял бейсбольную кепку с крюка у двери, надел ее на голову, а затем отсалютовал мне козырьком.
— Тебе тоже.
После того, как он ушел, я налила себе чашку кофе — нашла сливки в холодильнике — и понесла чашку с собой в ванную. Лицо Сета промелькнуло в моей голове, и я вздрогнула, пытаясь прогнать это воспоминание.