Умоляющий взгляд на его лице дал понять, что он просил ее вызваться на работу добровольцем.
— Ни за что, — сказала она. — Я заслуживаю выходной, Макс, и ты хорошо это знаешь, и это даже не полноценный выходной, а всего лишь полдня.
— Ладно, — проворчал он, затем потянулся к кофейному стаканчику в переноске и высвободил его. — Просто помни, что ты оставляешь Карли разбираться с этим одну.
— Думаю, рискну, —поджала губыРут.
Она пошла к углу здания, направляясь к парковке позади, оставив меня следовать за ней.
— Будь осторожна, — крикнул ей вслед Макс. — На мостах может быть лед.
— Температура выше нуля, и ты чертовски хорошо это знаешь, —Рут подняла руку в воздух и отмахнулась.—Люблю тебя тоже.
Мы молчали, пока шли к ее машине. Когда мы выехали из города по противоположной дороге от той, по которой мы ехали с Вайаттом, она бросила мне пакет.
— Вылей две порции сливок в мой кофе и дай его мне, хорошо? — попросила она. — Мне нужен кофеин.
— Как давно ты работаешь на Макса? — спросила я, размешивая сливки в кофе и возвращая крышку на место.
— Хороший вопрос, — ответила она, принимая стаканчик и не отрывая взгляда от дороги. — Макс владеет этим местом около восьми лет. Он стал управлять им сразу после того, как Вайатта арестовали.
— Что?— я с удивлением моргнула.
— Я уже говорила тебе, что Вайатт сидел в тюрьме, — она бросила на меня растерянный взгляд.
— Не это. Вайатт владеет таверной?
— Вайатт никогда ей не владел, — Рут горько рассмеялась.—Он лишь управлял ей, владельцами были его родители. Макс учился в колледже, и ему пришлось вернуться домой, чтобы взять бразды правления бизнесом. Барт был слишком занят управлением Драмом, чтобы управлять таверной, — она отпила кофе и выругалась.— Зачем они делают его таким горячим, что можно обжечь язык?
— Хороший вопрос, — ответила я, пробуя свой кофе. — Но теперь таверной владеет Макс?
— Да. Барт переписал ее на него, когда Макс вернулся. Макс сказал, что не будет управлять таверной, если она не будет всецело принадлежать ему.
— Это разозлило Вайатта?
— Можно и так сказать, — ответила она и рискнула сделать еще один глоток. Похоже, она отчаянно нуждалась в кофеине. — Но Вайатт повернулся спиной к ним всем, даже к Максу, пока дожидался суда, а, когда вернулся домой, вообще перестал общаться со своей семьей.
— Так Макс бросил колледж, чтобы вернуться домой и управлять таверной? На кого он учился?
Она пожала плечами.
— Я забыла. Что-то связанное с бизнесом, Барт сказал Максу, что научит его всему, что нужно знать о бизнесе. Может быть, это правда, может, нет, но Макс так и остался тут.
— Сколько лет ему было? — спросила я, гадая, какие отношения могут быть у Макса с его отцом.
Я знала, что значит иметь отца-манипулятора, такого, который считает, что все должно быть только так, как он того хочет. Сожалел ли Макс, что вернулся сюда?
Она издала смешок.
— Ему тогда только исполнился двадцать один год. Едва получил право пить в собственном заведении. Но то было до того, как вход переместили в Боулдер Маунтин. В те времена мы поили и кормили кучу туристов. Макс делал хорошие деньги, пока не произошла эта реформа. Теперь в Драме стало намного тише.
Прошлым вечером в таверне были лишь местные, и я задумалась, кто гостил в других номерах мотеля, помимо Джерри и Большого Джо. Может быть, это действительно было местом с почасовой оплатой. В конце концов, старик упоминал проститутку. Затем у меня в голове возникла новая мысль.
— Ты работала на Вайатта?
— Да, — Рут заколебалась.
— Как долго?
— Пару лет до его ареста. Макс стал управлять таверной до того, как дело дошло до суда.
Что-то в том, как она себя вела, заставило меня спросить:
— Вы с Вайаттом встречались?
— Да,— она снова заколебалась, —но не долго, и только в то время, когда у него был перерыв в отношениях с Хизер.
— Хизер— это та женщина, которой его семья заплатила, чтобы она покинула город?
— Она. Барт и Эмили никогда не одобряли Хизер, и они были рады ускорить ее отъезд.
У меня были еще вопросы, но я чувствовала себя неловко, чтобы задавать их, особенно тогда, когда испытывала укол чего-то, что напоминало ревность.
Почему я это чувствовала?
Конечно, Вайатт был милым и уважительным у смотровой площадки, но это изменилось еще до того, как мы въехали в город. Я никогда не была глупой или мазохисткой, чтобы влюбляться в мужчину, который не был безумно влюблен в меня.
«Это неправда, — сказал тихий голос в моей голове. — Ты поверила Джейку».
Джейк не считался. Он лгал сквозь зубы, плел историю о том, как мы будем жить вместе, какой семьей станем. Я поверила ему, но он подбивал клинья к моему отцу, а не ко мне.
Глава 10
К счастью, Рут не уловила моих мыслей. Мы съели на завтрак свои бутерброды и пили кофе, пока она рассказывала мне о своей жизни в Драме.
Я старалась сосредоточить разговор на ней, она тоже задавала мне много вопросов. Но это значило, что мне пришлось врать. Я сказала ей, что выросла в Мичигане и переехала к мужчине в Атланту. Вначале я работала в торговле и официанткой, чтобы помогать платить за аренду. Я не хотела думать, что почувствует Рут, если узнает правду, но, если она ее узнает, я надеялась, что она поймет, что я лгала из необходимости. Каждая ложь о моем прошлом не только убивала часть моей души, но убивала личность, которой я когда-то была, кусочек за кусочком.
Она въехала в Гринвилль и направилась прямиком к больнице. Как только я увидела больницу, начала жалеть о том, что съела на завтрак этот бутерброд. Рут продолжала отвлекать меня беседой, что помогало мне не слишком много думать о причине, по которой я приехала в Гринвилль— я была здесь, чтобы увидеться с Хэнком Чалмерсом и разбить то, что осталось от его сердца.
— Ты в порядке? — спросила она с тревогой во взгляде.
Я сглотнула.
— Нет, но это меня не остановит.
Она улыбнулась мне с теплотой.
— Думаю, в этом вся ты.
Она повернула на парковочное место.
— Хочешь, я пойду с тобой и поддержу тебя?
Мысль о том, чтобы сделать это в одиночку, ужасала меня, но я не хотела, чтобы кто-либо еще услышал, что я скажу, и было бы грубо звать ее с собой лишь для того, чтобы попросить выйти.
— Я справлюсь.
— Твой телефон здесь ловит? — спросила она, сворачивая на круглую подъездную дорожку перед входом.
Как я могла забыть об этом? Я схватила сумочку и выудила свой телефон, у меня подскочило сердце, когда я увидела четыре полоски связи.
— Да!
Она усмехнулась.
— Готова поспорить, что до этого момента ты воспринимала сотовую связь, как данность, да?
— Ты не представляешь.
— Запиши мой номер, позвонишь или напишешь, когда закончишь, — сказала она. — У меня есть пара дел, но я вернусь за тобой, как только смогу.
— Нет проблем, — ответила я. — Я могу подождать тебя в кафетерии или в лобби. Я благодарна тебе за то, что ты поменяла планы, чтобы подбросить меня.
— Пустяки.
Она продиктовала мне свой номер телефона, и я послала ей смс-сообщение, чтобы убедиться, что записала его верно.
— Получила! — сообщила она, но вдруг нахмурилась. — Я считаю, будет справедливым предупредить тебя, что Хэнк — капризный ублюдок.
Супер. Могу лишь представлять, как хорошо он воспримет новости. Но я дала обещание и намерена выполнить его.
— Спасибо за предупреждение.
— Скажи ему, что мы с Франклином приносим ему соболезнования, и что мы сделаем все, что в наших силах, если нужна помощь.
В моем горле образовался ком, и, кивнув, я прокаркала «да» и вылезла из машины.
Когда я подошла к справочному столу в лобби, Рут уже уехала, попыталась собраться с духом. Меня поразило, что я так боялась ехать сюда, что совсем не подумала о том, как мистер Чалмерс отреагирует. Захочет ли он говорить со мной? Рассердится ли из-за того, что я утаила информацию от шерифа?
Был лишь один способ выяснить.
Пожилая женщина за передним столом поискала номер палаты мистера Чалмерса, а затем рассказала мне, как туда добраться. Остановившись, я задумалась, стоит ли мне купить цветы или еще что в отделе сувениров, но мне это казалось неправильным. Было что-то неуважительное в том, чтобы вручить ему кружку с улыбающимся смайликом и цветами, а затем сказать: «О, кстати, я видела мужчин, которые застрелили вашего внука, и держала его за руку, пока он умирал».