Сдавал Беня. Коваленко сбросил три карты, Яша одну. Рафалович поднял свои, посмотрел. Три короля, туз и тройка червей. Сбросил тройку и туза. Медленно протянул руку за прикупленной парой. Посмотрел верхнюю — восьмерка пик. С непроницаемым лицом раскрыл вторую... Его могло выдать только сердце, приготовившееся выскочить из груди. Четвертый король.
Коваленко поставил три фишки. Яша вздохнул и бросил карты. Рафалович сравнял и дал пять сверху. Беня сравнял и поставил еще две. Коваленко достал из кармана толстый бумажник и вытащил сотенную.
— На все, пожалуйста.
Получил десять фишек, сравнял и выкинул восемь сверху. Рафалович выложил все, что у него осталось. Получилось шесть сверху. Беня сравнял. Коваленко купил еще десяток и бросил на кон все. Рафалович вытащил три сотни и придвинул их к груде фишек, даже не обменяв. Беня ойкнул и сказал «пас».
— Насколько я понимаю, господа, игра пошла на живые деньги, — сказал Коваленко. — У Леонида Ефимовича двести двадцать сверху, так? — Яша и Беня дружно кивнули. — Что ж, выравниваю и четыреста сверху.
Беня закрыл голову руками. Яша отошел и нервно закурил. Пунцовый Рафалович судорожно шарил по карманам, вытаскивал деньги, выкладывал их перед собой. Пересчитал и швырнул на кон все.
— Пятьсот пятьдесят сверху! — крикнул он. Коваленко перебрал купюры в своем бумажнике, отсчитал двенадцать сотенных.
— Шестьсот пятьдесят сверху. Беня отвернулся. Рафалович шумно выдохнул, вытер пот рукавом и прохрипел:
— Яша, одолжи две тысячи...
— С-сейчас. — Яша на негнущихся ногах вышел из гостиной. Рафалович стопочкой сложил свои карты на край стола, прикрыл пепельницей, пошатываясь, встал, налил себе полный стакан коньяка и залпом выпил. Беня сидел, не шелохнувшись. Коваленко откинулся на стуле, зажав в зубах сигарету, и щелкнул зажигалкой.
Вошел Яша и молча вручил Рафаловичу деньги. Тот, не считая, принял их и направился к столу.
— Господа, — сказал Коваленко, выпустив струйку дыма. — Коль скоро Леонид Ефимович уже начал играть на чужие деньги, то вынужден предупредить вас, что у меня при себе осталось всего триста рублей с мелочью. Я не рассчитывал на столь крупную игру. Полагаю, что как порядочный человек Леонид Ефимович либо ограничит следующую ставку вышеозначенной суммой, либо разрешит мне играть в долг, по записи. Надеюсь, что Вениамин Маркович не откажете выступить моим поручителем.
— Да-да, — пролепетал Беня. — Евгений Николаевич, он... он лауреат. Я ручаюсь...
— По записи! — проревел багровый Рафалович. — Яша, ручку, бумагу!
Яша вновь исчез и тотчас вернулся с листочком бумаги и авторучкой, положил их перед Коваленко. Рафалович метнул на стол все деньги.
— Полторы сверху! Коваленко поднял глаза.
— Извините, Леонид Ефимович, но если сейчас вы положили две тысячи, то сверху может быть не полторы тысячи, а только тысяча триста пятьдесят рублей.
— Да, Леня, ты это того... — промямлил Яша.
— Тысяча триста пятьдесят! — подтвердил Рафалович.
— Что ж, в таком случае... — Коваленко задумался. — Закрываю и даю тысячу шестьсот пятьдесят сверху. Для ровного счета. — Он размашисто начертил на листочке двойку с тремя нулями и показал Рафаловичу. — Впрочем, если вы, господа, не можете поручиться, я готов...
— Можем! — тут же пискнул Беня.
— Яша, и мне бумаги! — крикнул Рафалович. Яша принес еще листок и черный фломастер.
— Закрываю и три тысячи сверху! — Рафалович ткнул фломастером в бумагу.
— Янислав Александрович, проверьте цифру, будьте добры, — попросил Коваленко.
Яша кивнул. Беня звонко хлопнул себя по лбу и вытащил из пиджака плоский японский калькулятор. Яша, так проще будет.
Закрываю и полторы сверху, — сказал Коваленко. Закрываю и три! Закрываю и полторы.
Закрываю и пять!
И две.
И пять!
И две.
И десять!
И две.
И десять!
Открываю, — сказал Коваленко и бросил карты на стол.
— И десять! — продолжал бушевать Рафалович.
— Вы, должно быть, не поняли, Леонид Ефимович. Я сравниваю и открываю карты. Больше ставок нет.
— Как нет?! — Рафалович безумным взором обвел комнату.
— Нет, Леня, — шепотом подтвердил Яша. — Открывайся.