И сама Аланна не преминула принять участие в одной из экспедиций в Заир, откуда еле-еле унесла ноги после серии перестрелок и погонь.
Следующая ее экспедиция носила, на сторонний взгляд, куда более мирный характер. Аланна решила использовать свое право на «саббатикал» — годичный творческий отпуск для самостоятельной научной работы — и треть его провести в Москве, в Институте Геофизики. Ведь именно под грифом этого прославленного учреждения была когда-то опубликована статья Чернова, с которой все и началось. Алмазная тема была тогда на подъеме, имя Аланны Кайф было известно многим так или иначе причастным к ней людям, так что мгновенно нашлись влиятельные спонсоры, выразившие готовность весьма щедро оплатить Аланнину командировку. С другой стороны, Советский Союз, оказавшийся в начале восьмидесятых годов в политической изоляции из-за афганской войны, не мог себе позволить прежнюю капризность в отношении лиц, желающих посетить страну не просто в качестве туристов, и всем консульским отделам МИДа на Западе было дано негласное указание не чинить препонов иностранцам, запросившим въездную визу в СССР с деловой целью. Тем более американцам. Московские власти охотно пошли навстречу всем пожеланиям доктора Кайф. Провожая дочь, стареющая, но не утратившая привлекательности Инга перекрестила ее православным крестом, всплакнула и попросила привезти горсть родной земли и всячески оберегать себя от козней НКВД. Отец пожелал ей привезти домой огромного и волосатого русского мужа.
В Шереметьево Аланну встретил довольно стильный юноша, на ужасном английском языке представившийся Альбертом. На свою беду Аланна предложила перейти на русский, и всю дорогу до гостиницы Альберт приставал к ней со всякими сальностями, попытался подняться вместе с ней в ее номер. Аланна жестко попросила его подождать в вестибюле, пока она приведет себя в порядок с дороги. Он надулся и всю дорогу до института обиженно молчал. Один из руководителей института, доктор Лимонтьев принял ее со всей предупредительностью, лично показал отделы и лаборатории, познакомил с сотрудниками, обещал всякое содействие в изысканиях. Под конец встречи Аланна достала из сумочки несколько привезенных с собой минералов, показала Лимонтьеву и попросила разрешения поговорить с доктором Черновым, который занимается, или некоторое время назад занимался такими минералами. Лимонтьев озадаченно наморщил лоб: ни об алмазах такого типа, ни о докторе Чернове он не имел ни малейшего представления. Подумав, он пригласил Аланну на ланч, чтобы в неофициальной обстановке потолковать более обстоятельно. Возвратившись в институт, он распорядился немедленно принести ему в кабинет журнал со статьей Чернова. Лимонтьев внимательнейшим образом прочитал статью и погрузился в раздумья. При грамотном подходе это дело могло принести прямо-таки головокружительные дивиденды. А такой подход мог обеспечить только один человек.
С Вадимом Ахметовичем Шеровым Лимонтьев познакомился, когда руководил хоздоговорными работами для малоизвестной, но вполне платежеспособной организации, служившей ширмой для реального заказчика, каковым и был Шеров. Они встретились, поняли друг друга с полуслова, и с этого началось восхождение Лимонтьева — посредственного кандидата наук, которого терпели в институте только благодаря организаторским талантам и пробивной силе.