Баранину тоже, кстати, чуть ли не в первый и последний раз в своей жизни, я ела в Англии, просто не смогла удержаться, чтобы не попробовать «седло барашка под розмарином», про которое тогда только в книжках читала. Вкуса не помню, помню только эйфорию от того, что пробую блюдо с таким названием, и не где-нибудь, а в самом сердце старой доброй Англии, в гостинице, переделанной из охотничьей усадьбы Альберта, принца-консорта королевы Виктории. Потом нам показали розмарин, невзрачную жесткую травку с хвойным привкусом. В общем, красиво обозвать в меню можно даже пареную репу, так, что она и на вкус явится райской амброзией. Это лишний раз доказывает, что мы все — жалкие рабы маркетинга.
На вид Сашкина шурпа казалась произведением искусства: прозрачный, как слеза, бульон с жирными блестками поверху, омывающий сочнейшие куски мяса в морковных дольках, перламутровых луковых ракушках и ярких лепестках петрушки, и пахло все это соответственно. Сашка аж пританцовывал, разливая по тарелкам это великолепие, и, забывшись, налил и мне. Оказывается, он еще успел и самсы напечь с тыквой (ничего себе, это сколько же времени мы с Синцовым сидели у метро в машине!), и глядя на лепешки, сочащиеся теплым тыквенным пюре, я уже готова была пересмотреть свое отношение к баранине. Свою тарелку шурпы, правда, я тихо пододвинула Синцову, а он даже и не заметил, что съел две порции, горюя о неудавшейся засаде в секс-шопе.
— Андрюша, ну хочешь, я дело попрошу в свое производство? — ляпнула я, отчаявшись дождаться, когда на его лице вновь засияет улыбка. — Хочешь? Какое-нибудь из серии…
— Не хочу, — помотал он головой, пренебрежительно болтая ложкой в наваристой шурпе, словно в каком-нибудь жидком рассольнике из главковской столовой. — Одно дело брать — смысла нет. А всю серию… Да из тебя начальство пирожков наделает.
«Это точно», — подумала я. Новое начальство — это не добрый дедушка Мороз в лице Владимира Ивановича, нашего заслуженного прокурора, который нас с Лешкой выпестовал и, образно говоря, вскормил своей грудью. Любимый шеф вот уже год с лишним поливает грядочки во Всеволожском районе, и от того, что мудрецы из городской не продлили ему контракт, выиграли единственно овощи к столу, произрастающие на этих грядочках. Они-то выращены по всем правилам агрохимической науки, зато больше никто не выиграл, а мы с Лехой, как сироты, до сих пор плачем по тем временам, когда во главе родной районной прокуратуры стоял наш В.И. Все остальные, транзитные прокуроры, как их однажды назвал Леха, следуя проездом с окраин необъятной Родины в столицу, не задерживались в нашей прокуратуре больше чем на полгода, и это еще хорошо, а то и на квартал, как теперешний начальник, имя и отчество которого запоминать даже не хотелось — не было нужды. Каждый имел свое собственное идиотское мнение об организации работы прокуратуры в целом и следствия, в частности. А итогом этого победного марша прокурорских руководителей стали полный развал следствия и кадровый бардак.
Боже, как изменилось все вокруг с того самого дня, как я получила прокуратурское удостоверение! Сколько же лет назад случился этот день? Нет, лучше не вспоминать. Конечно, я ни о чем не жалею, и следствие — по-прежнему моя страстная и непреходящая любовь; но почему-то все чаще меня посещает грустная мысль о том, что все уже кончилось. Ладно бы, нами командовали другие начальники — они, конечно, другие, в самом нехорошем смысле этого слова, но, в конце концов, кто бы тобой ни командовал, почти всегда можно найти способ остаться нормальным человеком на своем месте. Ладно бы, законы были другие — они и так не сильно поменялись за время, прошедшее от Рождества Христова: «не убий», «не укради», еще кой-какие мелочи, вот и вся премудрость.