Петраков кивнул — довольно уныло. С его мозгами совсем нетрудно догадаться, что линия ему досталась самая бесперспективная, а горячие точки, во всяком случае на данном этапе расследования, находятся совсем в другом месте.
— Николаша, — вспомнила я, когда все уже поднялись, собираясь разбредаться. — Передай Григорьеву, что ему тоже велено не спускать глаз с подопечной, и сам подбери ему напарника…
— Есть, товарищ Костицына!
Когда я повернулась к двери, Екатерина с Володей уже исчезли.
Мне стало смешно: боятся, значит, остаться со мной наедине… В общем-то, когда тебя побаиваются — в меру, конечно, — дети, это даже приятно… Почти так же приятно, как когда тебя любят…
В кабинете уже никого не было, до момента доклада Грифелю оставалось минут тридцать. И, поколебавшись, я пододвинула к себе телефон и набрала запомнившийся номер. Мой абонент оказался на месте.
— Это я…
— Светик! — обрадованно воскликнул Родионов. — Вот здорово!
— Что здорово? — усмехнулась я.
— Э-э-э… Все здорово! И что звонишь, и что на месте меня застала… Ты просто так звонишь или?.. — В его голосе звучала прямо-таки детская надежда, по типу «возьмут или не возьмут на праздник?»
— И то, и другое, — смилостивилась я. — По делу — просто хотела предупредить, чтобы наблюдение за бизнесменом усилили вдвое, пусть ведут круглосуточно… у нас становится «горячо». А он, насколько известно, двенадцатого ноября оставался в пансионате в полном одиночестве. Мог спроста ускользнуть в любой час и на любое время…
— Не волнуйся, мы на место небезызвестного тебе Валька поставили временно своего парнишку… Хорошего! А во-вторых?
— Что во-вторых?
Он вздохнул:
— Это было во-первых и по делу. А не по делу?
— Ну… Всегда приятно услышать голос такого старого и верного друга, как ты…
— Ты забыла сказать еще одно слово: «любящего».
— Тебе не кажется, — вздохнула я, — что в нашем возрасте этого рокового, в общем-то, слова следует избегать?
— Мне кажется, что в любом возрасте лучше называть вещи своими именами, — ответил он.
— Только не по телефону — тем более служебному… Ты вчера так настойчиво напрашивался в гости, что я решила уступить: суббота, вторая половина дня тебя устроит?
— Господи… Да!
— Тогда приезжай. И не обессудь, если у Светки вновь окажется кривая рожа…
— Ничего не поделаешь, стерплю! — заверил Виталька. — Светик, я тебя целую!
И мгновенно положил трубку, наверняка боялся, что я передумаю. Я покачала головой и начала собирать со стола бумаги — с тем, чтобы двинуться с докладом в кабинет Грифеля.
Я вновь стояла перед маленьким храмом в начале Алтуфьевского шоссе, вслушиваясь в звон, льющийся с невысокой колокольни и оповещавший о конце утренней службы. Хотя «вслушиваясь» — совсем не то слово, скорее, отдаваясь всем существом этим завораживающим переливам… В такие минуты, безусловно, веришь, что человеческое подсознание и впрямь хранит где-то, в своих самых потаенных глубинах, память предков, или, как сейчас выражаются, генную память… Отсюда и это странное, редкое для современных людей ощущение, уже совершенно на самом деле невыражаемое в словах… Сколько же поколений моих предков за целую тысячу лет под точно такой же звон стекались к православным храмам Руси, испытывая чувство, понять которое нам сегодня почти не дано?..
Постепенно тоненький ручеек верующих, покидавших храм, иссяк, и я двинулась в направлении паперти, только сейчас поняв, что замерзла на ветру, ожидая конца службы.
Внутри было по-прежнему тепло, по-особому уютно и на этот раз — почти пусто. По-прежнему «Плачущая Богоматерь» смотрела куда-то в бесконечность с огромного полотна, прижимая к груди Младенца…
Я всмотрелась в полумрак правого придела, откуда доносился легкий шорох, и увидела «свечницу», с которой, по словам Володи, разговаривала в прошлый раз Лидия Ивановна Коломийцева. Сегодня я пришла сюда к ней, не дожидаясь, пока ребята выполнят мое основное задание и раздобудут копии свидетельств о рождении всех подозреваемых. Работа им предстояла огромная, не только к обеду, но и к вечеру они запросто могли не успеть это сделать. Поиск ЗАГСов, где в свое время регистрировались новорожденные, ныне вполне взрослые люди, начинался с визитов в РЭУ, цель которых — выяснить все перемещения в пространстве их родителей в те годы. А перемещения могли, вопреки тому, что утверждают сами подозреваемые, тянуться и за пределы Москвы — практически по всей России и даже СНГ…