Мне стоило немалых усилий вновь сосредоточиться на своей текучке, радостно возвращенной Николашей Крыловым в том же виде, в каком я ее оставила. Обвинять коллегу относительно последнего я не могла, с него наверняка хватило и того, что именно ему поручил Грифель закрывать вместо меня ту самую проклятую «заказуху»…
Быстренько рассортировав стопку папок, вновь украсивших мой стол, я раскрыла самую тоненькую и мне пока что незнакомую — и правильно сделала. Поскольку она, как выяснилось, содержала едва начатое мной перед вынужденным отпуском дело о подростковом рэкете… Убедившись, что ребяткам из нашего УВД удалось-таки выйти на типа, руководившего школярами, я почувствовала, как кривая моего настроения окончательно поползла вверх. Подонок оказался нашим старым знакомцем, мелким рэкетиром, типичной «шестеркой» на побегушках не у кого-нибудь, а тоже, теперь уже у моего личного, знакомца — еще со времен службы в отделении милиции… Данный персонаж по прозвищу Кулак, выбившийся за эти годы в средней величины шишку среди районного криминала, был мне кое-чем обязан… К сожалению, один из способов обрести в этой среде хорошего информатора сводится к тому, что изредка приходится закрывать глаза на более-менее мелкие проступки избранного с данной целью типа…
В свое время, когда Кулак не просто засветился в одном крайне неприятном дельце, но еще и оказался подставленным своими же сотоварищами, напуганными быстрым ростом его «карьеры», именно так я и поступила — прикрыла глаза… Друг друга мы тогда поняли прекрасно, и хотя его услугами я пользовалась крайне редко, вряд ли ему удалось забыть как ту ситуацию, так и меня лично! И, усмехнувшись этому соображению, я раскрыла записную книжку с номером кулаковского мобильника.
Как и ожидалось, Кулак оказался памятливым на события своей прошлой жизни. И минут через пять я положила трубку на место, ни секунды не сомневаясь в том, что в данном конкретном случае мне удалось помочь сыну симпатичной женщины Елены Игоревны, а заодно и всей этой далеко не лучшей в районе школе… Ну хотя бы частично! Поскольку вряд ли привыкшие к дармовым рублям школьные рэкетиры уймутся сразу и насовсем… Кулак, правда, обещал отследить этот момент особо… Но разве все это, вместе взятое, решало действительно ужасную проблему?.. О том, сколько еще таких насмерть перепуганных мальчишек и девчонок, как сын Галкиной, имеются во всех московских школах и колледжах, думать и то было страшно…
И, перелистав свой ежедневник, я выписала из него на листок с пометкой «Срочно!» еще несколько телефонов — в том числе контактный телефон телекомпании «Облик», готовившей передачи «Слушается дело», и телефон только-только созданной организации «Дети улиц», связь с которой мне еще предстояло наладить. Но я знала, что люди, способные помочь с этой кошмарной проблемой, есть именно там, и они действительно работают, причем совсем не по принципу «новой метлы». А потому, что так же, как любой порядочный человек, считают, что «чужих» детей на свете не бывает… Лишь после этого я занялась, наконец, остальной своей текучкой, имевшейся, как обычно, в огромном количестве и напоминавшей собой поток столь же длинный, непреодолимый и вечный, как река под названием Лета…
Катя
Давно заметила: если сама нервничаешь и все время дергаешься, никакие дела вокруг тебя не складываются. Отпускать Володю к тете Светлане одного мне страшно не хотелось — мало ли что она ему наговорит, воспользовавшись отсутствием свидетелей?.. Ну я и нервничала, а дела, как водится, не складывались. Причем самым обидным образом: архивная тетка из Тимирязевского ЗАГСа, единственная, кто имел доступ к нужным мне бумагам, благополучно свалила восвояси ровно за десять минут до моего появления. Иными словами, задание, полученное в прокуратуре, мы не выполнили даже наполовину и тормознулись на целых два дня — до понедельника. Ничего не поделаешь, второй раз подряд приходится возвращаться с пустыми сетями, не поймав даже завалящей кильки…
Понятно, что в коридоре прокуратуры я появилась в самом препаршивом настроении и жутко удивилась, увидев возле окна Володю с какой-то прямо-таки глупой улыбкой… Я имею в виду — глупой от радости, оснований для которой просто не могло быть… Или могло?
— Катюх, — он кинулся мне навстречу, едва не подпрыгнув от нетерпения, — Светлана Петровна на нас больше не сердится… Ты не поверишь, но она без всякой иронии заявила, что… Ну, словом, смысл в том, что каждый из нас должен сам хозяйничать в собственной судьбе… Или жизни — не помню! Главное — все о’кей!