Выбрать главу
* * *

Ежов был разочарован: на следующее свидание к нему пришла Лиза.

Она сидела прямо за деревянным столом, и ее глаза были опущены. На лице девушки, как обычно, не было косметики. Тонкие пальцы теребили пышную юбку пестрого платья.

Александр краем сознания подумал, что она ему кого-то напоминает. Девушка подняла глаза, и у него неожиданно перехватило горло: столько в них было нежности и жалости.

— Привет, Лавальер! — бодрясь, сказал он, ему стало особенно жаль себя.

— Здравствуйте, — девушка сделала паузу. — Мы больше не увидимся. Я улетаю, то есть уезжаю. У меня умерла бабушка, и я не могу больше здесь оставаться. Я надеюсь, что адвокат сумеет решить ваши проблемы, — девушка помолчала, ожидая вопроса, но Александр потерянно молчал. — Что касается рукописи, то я заплатила за нее букинисту сто тысяч и выкупила вашу расписку. Теперь манускрипт ваш, и я отдам его вместе с расшифрованными листами на хранение Кристине.

— Кристине? — пробормотал Александр. — Откуда ты знаешь о Кристине?

Но ему стало приятно, что в глазах хотя бы только Лизы, он и прекрасная Кристина воспринимались как пара, и юноша довольно кивнул:

— Конечно, передай Кристине, она сохранит.

Лиза, горько улыбнувшись, продолжала говорить:

— Да, я расшифровала рукопись. Если коротко: в манускрипте идет речь об управлении собственными молекулами и атомами. Этими опытами занимались монахини… Трудно поверить, да? — Лиза чуть улыбнулась.

— Вовсе, нет, — поспешил возразить Александр. — На Востоке монастыри были даже центрами развития боевых искусств. Рискну предположить, что йога возникла и развивалась в монастырях.

— Йога? — немного рассеяно переспросила Лиза. — Йоги могут управлять дыханием, умеют замедлять работу сердца, а в вашем манускрипте описаны опыты по ослаблению связей между молекулами живого организма. Ведь человек на восемь-десят-девяносто процентов — вода, а значит, он может быть в нескольких состояниях: твердом, жидком и газообразном. Чтобы перейти из одного состояния в другое, нужна воля, тренировка и электролитный напиток. Человек может стать облаком, представляете? И омутом… Может принять любую форму. Я, например, перестала хромать. И для этого не понадобилась операция. Усилием воли я удлинила и выпрямила свою изувеченную ногу. Забавно то, что я могу даже поменять внешность, например, стать похожей, как две капли воды, на Кристину. Хотя сейчас любой человек может изменить губы, нос, фигуру, а вот душу… Получается, что главное в человеке — душа. И вам нужна именно Кристина, а не ее оболочка, — и девушка добавила, почти прошептав: — Любовь — штука несправедливая.

Александр промолчал, потому что о душе Кристины вообще не думал. Глупо думать о душе, когда видишь такую красавицу.

А Лиза продолжала:

— Я хочу, чтобы вы были счастливы. Я сделала дарственную вам на все свое имущество. Оказалось, что я небедная, — голос Лизы дрогнул, и она опять почти беззвучно добавила: — благодаря моей бабушке. Только прошу вас комнату, где находятся книги и фотографии, не трогать… по возможности. Там портреты моих родителей и бабушки и ювелирные украшения мамы.

— Но зачем мне ваше имущество? — выдавил из себя ошеломленный Ежов.

— Кристина не сможет жить счастливо в бедности. Ей нужно много денег. А мне сейчас не нужно ничего. Прощайте. Нотариус с вами свяжется, — Лиза протянула Александру тонкую руку и вышла.

Она действительно не хромала, ее походка была легкая, как мелодия. И Александр понял, кого ему напомнила Лиза. Хрупкая и бледная, она была похожа на музыкально изысканную Весну Боттичелли.

* * *

Кристина открыла дверь. Она была в своих любимых шортах, которые были настолько коротки, что открывали нижнюю часть гладких ягодиц.

— О — о-о! — протянула девушка, призывно оглядывая адвоката. — Вы ко мне? Только не говорите, что пришли сюда ради этого неудачливого ботаника!

Неожиданно Кристина уронила ключи и, повернувшись боком, медленно за ними наклонилась. Так же неторопливо выпрямившись, она перехватила мужской взгляд и, довольная, избалованно сказала:

— Я в тюрьму к нему больше не пойду! — и капризно сложила пухлые губы. — Ну, если только за очень большие деньги, а не за те копейки.