Победа Папы-убийцы Дамаса над Антипапой Урсином и прочими дъяволами
По мере усиления власти римского трона, роста влияния, богатства и роскоши его обладателей, священники все больше стремились к обладанию им. Бросается в глаза все более частое употребление термина «sedes apostolica» (папский трон) и возникновение авторитарной тенденции в отношении других церквей. На синоде в Риме (378 г.) уже говорится о епископах, которые грозят другим епископам смертью, изгоняют их и лишают епархий. Историк Аммиан Марцел-лин, язычник, стремившийся к непредвзятости и относившийся к христианству скорее благосклонно, ок. 380 г. переселяется из своей родной Антиохии в Рим. Роскошный образ жизни пап видится ему главной причиной, побуждаю щей к борьбе за папский престол. В то же время высокооб разованный городской префект Претекстат, тоже язычник (по свидетельству Августина, почти вся римская знать при держивалась тогда язычества), саркастически парирует попытки Дамаса обратить его: «Сделайте меня епископом Рима, и я немедленно стану христианином». Трапезы этого князя церкви переплюнули даже королевские пиры. «А бедные сельские священники при первой возможности отправляются в Рим, чтобы там потихоньку напиться» (Шнейдер/ Schneider)31.
У католического историка В. Грене/ V. Grone, шокирующим образом выступающего здесь от лица фальсификаторов и лакировщиков, все это выглядит так: «К тому времени, когда Дамас стал понтификом, папство пользовалось и в миру столь высоким авторитетом, что в силу положения, которое он занимал рядом с императором и высшими должностными лицами, ему пришлось отказаться от внешних проявлений апостольской бедности и, во благо всей церкви, ограничиться духовной стороной. Верховный пастырь церкви был вынужден окружить себя мирской роскошью и расходовать большие средства на одежду, жилье и приемы, чтобы достойно представлять перед мирянами церковь с ее драгоценными библиотеками, золотыми сосудами, пурпурными облачениями и великолепными алтарями. Как некогда Петр пришел в Рим со странническим посохом, чтобы завоевать пышное, богатое и пресыщенное, так теперь его преемник по прошествии многих лет вынужден был заменить деревянный посох на золотой и обуть ноги в пурпурные сандалии, чтобы защитить и уберечь изорванное, обездоленное, покинутое»32.
Именно при Дамасе I (366-384 гг.), который с младых дней был слугой Всевышнего и за свои сладкие, приводившие женщин в восторг речи получил прозвище «щекотун дамских ушей» (matronarum auriscalpius), конфликт достиг небывалой остроты. Интриги, оговоры и такие темные финансовые махинации, что исследователю впору вспомнить пап эпохи Ренессанса. Он был далеко не прост, этот человек, ставший первым хоть сколько-нибудь заметным «представителем» (апостола Петра на земле); в свои шестьдесят лет он вполне отчетливо ощущал всю притягательность власти и правил дольше, чем кто-либо из его предшественников; восемнадцать лет. Аммиан пишет, что Дамас и его противник Урсин «сверх всякой меры желали епископского трона». В результате с помощью террора и подкупа победил Дамас, вначале клявшийся в верности папе Либерию, который рукоположил его в диаконы, затем при антипапе Феликсе переметнувшийся на его сторону, а по возвращении Либерия вновь примкнувший к победителю33.
Не успели закончиться торжественные похороны скончавшегося 24 сентября 366 г. Либерия, как часть духовенства провозгласила его преемником диакона Урсина и позаботилась о том, чтобы епископ города Тибура (ныне Тиволи, недалеко от Рима) тотчас возвел его в сан в базилике Юлия (Санта Мария ди Трастевере). Между тем большая часть клира уже занималась тем же в церкви Сан-Лоренцо в Луцине и выбрала Дамаса (сына священнослужителя), который вновь изменил партии Либерия, возглавил партию свергнутого (анти)папы Феликса и привел ее к победе - то была его третья по счету измена. Этим было положено начало многомесячным волнениям в «святом» Риме, «столице благочестия» (см. Созомена). Дошло до форменных сражений на улицах и площадях, базилики были залиты кровью. Дамас воспринимал всю христианскую церковь как «единственную Христову невесту», римская же церковь была для него чем-то особенным, «по слову Господа нашего и Спасителя, который наделил ее первенством, сказав в Евангелии: «Ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою», она - превыше других церквей». Дамас не преминул вспомнить и о св. Павле, который «при императоре Нероне в один день с Петром со славою обрел мученический венец». Этим двойным «достойным всяческого почитания триумфом» Римская церковь «поставлена над всеми другими городами мира. Следовательно, первым престолом апостола Петра был римский престол, на котором нет ни пятнышка, ни морщинки, ничего другого в подобном роде.»34