Рост притязаний на верховенство при Дамасе
В результате всевозможных инициатив этого мужа возникла тенденция к росту значения и престижа его трона. Таким образом, римский епископ постепенно превращается в главу всех западных прелатов.
Не случайно один из современников говорит о «arrogantia Damasi (ut princeps episcopatus)» 24. Ныне же «Католический справочник церковной истории»/ «Handbuch der Kirchengeschichte» называет его «убежденным поборником постоянно растущих римских притязаний на первенство, которые благодаря ему получили новые, доселе неизвестные формулиров ки». Отчасти, он подкрепляет право на верховенство ссылкой на Мф., 16,18, на петродоктрину, придававшую Риму «исключительность», но одновременно разрабатывает для нее и новые формы выражения.
Его жажда власти поддерживается и императором Грациа ном, более чем сговорчивым юношей (кн. 1, стр. 346). Он не только отказался в пользу римских епископов от прежде полагавшегося правителю титула «Pontifex maximus», но и им перским законом от 378 г. практически беспредельно расши рил их юрисдикцию на Западе. Дамас издал первую декреталию, то есть отдавал распоряжения в приказном тоне императоров. Он утверждал, что церковь Рима основана Петром и Павлом - принцип двойного апостольства. Насколько известно, он первым из пап заговорил об «апостольском троне». Ему нравилось, когда о нем говорили, что «в силу прерогатив апостольского трона (praerogativa apostolicae sedis), он возвышается над всеми, формально равными ему по рангу (munus)». С тех пор и по сей день римский епископский трон именуется «Sedes Apostolica». Все это способствовало развитию римских руководящих замашек и подводило под них теоретическую основу. «Дамас получал привилегии от государства и вел себя как король» (Гендлер/ Haendler)43.
Кстати, он баловался и стихоплетством. Он сочинил множество жалостливых эпитафий (tituli), из которых до нас дошло более полусотни - полностью, в отрывках или позднейших цитатах. Скудость собственного словаря он компенсировал за счет заимствованных у Вергилия оборотов, а затем это переносилось на благородный мрамор каллиграфом Фурием Дионисием Филокалом. Луи Дюшесн/ Louis Duchesne язвит: «Никогда еще столь скверные вирши не выходили в свет с такой помпезной расточительностью». Столь же малохудожественное, сколь и бездуховное словоизвержение Дамаса, не в последнюю очередь совершаемое ради собственной посмертной славы, посвящалось прежде всего «многочисленным мощам святых, которые он искал и находил" и, как сообщает «Vita Damasi» в «Liber Pontificalis», «восславлял в стихах»44.
Например: «Глубоко под толщей горы таилась могила. Дамас явил ее миру». Или: «Невыносимо было Дамасу (сознавать), что некогда погребенные без почестей, продолжали страдать, и обретя вечный покой. Итак, он принялся за многотрудное дело и приказал срыть огромные толщи земли с вершины холма, усердно исследовал тайные недра земли, осушил насквозь пропитанный водой участок и открыл источник, из которого мы черпаем теперь дары святости». Или, возвращаясь к основной теме, последний образчик папской поэтической продукции: «Ведай, что здесь было прибежище святых, имена которым, если тебе угодно знать, - Петр и Павел. Этих Учеников Христа послал Восток, и мы готовы признать это. Но во имя (пролитой) ими (в Риме) крови, их, хотя и последовавших за Христом сквозь звезды и пребывающих в лоне небес и в Царстве благочестивых, Рим вправе считать своими гражданами. Так Дамас возносит Вам Хвалу, Вы, новые звезды!»45
Пусть остается неизвестным (или записанным в небесных скрижалях), сколько же святых произвел на свет столь усердный охотник за мучениками. Так обстоят дела, когда папа-убийца становится папой-поэтом. (Вспомним еще более выспренные пассажи Пия XII в XX в.!)46
Со времени Дамаса существует также теория о трех петровских резиденциях: Александрии, Антиохии и Риме, которая служила обоснованием их прав на патриаршество. Причем среди трех великих Thronoi (тронов) «первейшей резиденцией апостола Петра была римская Церковь». Но даже согласно папе и учителю церкви Григорию I «Великому», эти три резиденции суть «одна единая резиденция одного единственного (святого Петра), которую, согласно божественному авторитету, сегодня возглавляют три епископа». А посему александрийский и антиохийский патриархи, как преемники Петра и в силу «божественного» права, имеют полномочия руководить частью церкви - не говоря уже о некоторых исторических несообразностях, довольно обоюдоострая теория.
Каким образом Риму пришло в голову подобное? Некогда, когда Рим не был столь сильным, как того хотелось бы, таким способом он уравнивался с влиятельными восточными руководителями церкви и, в качестве главной резиденции, так сказать, князя апостолов, претендовал на большие почести. Позднее, и в этом суть, Рим пытался с помощью этой теории одолеть наиболее опасного из своих противников - константинопольского патриарха, поскольку тот, представляющий город, который не являлся резиденцией Петра, и, таким образом, не имел прав на превосходство. И в этой связи весьма кстати появляется эта теория. Как раз в эпоху Дамаса, а также при Льве I, Григории I, Николае I и Льве IX вслед за теоретическим оспариванием притязаний Константинополя на патриаршество на практике следует весьма вынужденное признание таковых47.
24
Arrogantia Damasi (ut princeps episcopatus)