Учитель Церкви Иоанн Златоуст (кн. 1, стр. 115), сын высокопоставленного, но рано умершего армейского офицера из Антиохии, согласно Мепаоп - литургической книге византийской церкви, был очень маленького роста, исключительно худой, с очень крупной головой, большими ушами, большим носом и редкой бородой. Нажив после нескольких лет аскетического монашества в пустыне болезнь желудка, он в 386 г. становится пресвитером в Антиохии, куда его, предположительно, пригласил епископ Мелетий (кн. 1, стр. 327). А своим роковым назначением на патриарший престол он обязан старому Евтропию. Когда император Аркадий после смерти патриарха Нектария (397 г.) пребывал в нерешительности относительно возможного преемника, главный придворный евнух и всемогущий министр экстренно вызвал в столицу уже знаменитого (антиеврейского) проповедника Иоанна. Феофил пытался воспрепятствовать этому. Но намек на то, что против него имеются материалы, достаточные для возбуждения уголовного дела, заставил его умолкнуть, и никому иному, как протестовавшему александрийцу, было суждено в феврале 398 г. посвятить Иоанна в епископский сан!8
Но Феофил от своих планов не отказался и для проведения своей церковной политики, а следовательно, для борьбы с константинопольским патриархатом использовал почти повсеместную травлю оригенизма, войну между «оригенцами» и «антропоморфитами», раздиравшую, прежде всего, восточное монашество.
Бесчинства монахов и смена фронта Феофилом
В конце IV в. на Востоке, и прежде всего в Египте, классической стране аскетов, насчитывались уже десятки тысяч монахов. Отсюда, из бесчисленных монастырей и отшельнических скитов, начиналось их триумфальное шествие по Синаю, Палестине, Сирии, Малой Азии и западным провинциям Империи. А на Востоке они уже тогда оказывали большое влияние на общество: народ и элиту. В некоторые поселения отшельников прибывали издалека, «чтобы получить духовное наслаждение». Восхищались экзотикой, самоистязанием и ночными бдениями «бойцов Христа». Их почитали суеверно, почти как неземных существ9.
С одной стороны, у этих людей были заслуги в области благотворительности: они оказывали гостеприимство, устраивали настоящие приюты для странников, заботились о бедных, ухаживали за больными, помох али пленным и рабам. Тут и там проявлялась также определенная «культурная» активность, например: переписка, устройство библиотек - и все это, несмотря на то, что, как отмечал еще Гарнак/ Наг-паск, в теологии они были не слишком искушены. С другой стороны, уже императору Валенту в 370 г. пришлось законодательным порядком выступить против «лодырей в монашеских общинах» (monazontes) и распорядиться «извлекать их из убежищ и, согласно предписаниям, возвращать в родные места и к прежним обязанностям». Ведь профессия монахов, этих «христианских совершенств», «как никакая другая, предполагала наличие предельной глупости, лени и невежества» (Э. Штейн/ Е. Stein). Вопреки запрету императора Феодосия 1, они вскоре бродяжничали повсюду, концентрируясь прежде всего в городах. Так, например, в александрийском районе Эннатон насчитывалось около 600 мужских и жен ских монастырей, «населенных, как ульи» (Север из Эшму-на). И правоверный Иоанн Златоуст осуждал этих бродяг, кочующих из города в город, равно как и еретик Несторий, который их за это даже отлучал от церкви. Власть же епископа, которому удавалось заручится их поддержкой, становилась практически неограниченной. Власть имущие, клир и государство использовали монашество в преступных политических целях, а монахи, похоже, охотно позволяли это вплоть до XX в. Ярчайший пример тому - Хорватское государство уста-шей, где монахи становились вожаками настоящих банд убийц и комендантами концлагерей. Они играли огромную роль в искоренении язычества, в разграблении и разрушении храмов, а нередко и во внутрицерковной борьбе. Их «одухотворенное существование» превращается в «жизнь против закона» (доминиканец Камело/ Camelot). Они просачиваются в города, становятся зачинщиками беспорядков, вмешиваются в догматические дискуссии, в церковно-политические дела, бунтуют против своих настоятелей: в лавре Св. Саввы - против Саввы или против Георгия. Но, пожалуй, еще чаще они подвергают нападкам епископов: в Константинополе - Павла I, Григория Богослова (Назианзина) и Иоанна Златоуста, который «часто» мечтал о том, чтобы «отпала надобность в монастырях, чтобы в городах воцарилась такая законность (еипогша), что никому не пришлось бы бежать в пустынь». Толпы монахов сражались под предводительством пресловутого аббата Шенуте, святого подвижника коптской церкви, под началом учителя церкви Кирилла и его дяди Феофила. «Недаром (!) папы и патриархи снова и снова обращались к монашеским кругам. Ведь они знали, что с помощью народных толп им легче оказывать эффективное давление на правительство». В большинстве своем они «на редкость примитивны», что окупается наличием у них такого аргумента, как «грубая сила». «Чем тверже они веровали, что их ведет Святой Дух, тем беспощаднее они сражались» (Бахт/ Ваcht)10.