Правда, согласно этой заметке, представлено «убедительное вещественное доказательство» того, что могила Петра «находится под центром собора Св. Петра». А «вещественным доказательством» было объявлено то, что «на предполагаемом месте... было обнаружено некоторое количество человеческих костей, которые и были с осторожностью извлечены». Помимо этого были открыты и другие христианские и языческие захоронения, причем последние «в несколько слоев друг над другом». Могила апостола — не найденная, но, согласно отчету комиссии, вновь обретенная — опустела когда-то в прошлом, когда останки Петра во времена гонений были перенесены в укромное место. А уже позднее Константин Великий воздвиг храм «на почитаемом месте»24.
В конце же заметки сообщается, что «посещение широкой публикой данного почитаемого места в обозримом будущем исключено». По причинам: узости прохода, угрозы повреждения археологических памятников, расположенных по соседству, и, наконец, приводится настоящая причина, причем достаточно откровенно: «археологически ненаметанному глазу там не откроется ничего или почти ничего достопримечательного»25.
Вот так обстоят с этим дела, равно как и со всеми великими тайнами этой веры: ничего достопримечательного.
Около 200 г. римскому пресвитеру Гаю мерещилось, что ему известна могила Петра «на Ватикане» и могила Павла — близ «дороги на Остию». Со времен же Константина Великого могилу Петра чтили в соборе Св. Петра, одновременно продолжая ее там искать. Историческая достоверность захоронения Петра на месте собора этим не доказывается, этим доказывается, в лучшем случае, что во времена Константина уже существовала вера в это. Тогдашняя же вера не более доказательна, чем вера сегодняшняя26.
В действительности под собором Св. Петра (на месте, близ которого некогда находился Фригианум, святилище богини Кибелы) находили множество языческих захоронений — только в ходе последних раскопок было обнаружено не менее 22 гробниц и два кладбища27.
Насколько ничтожным оказался результат ватиканских исследований, настолько пышным цветом цветет литература вокруг этого. К 1964 г. на эту тему уже имелось около 400 публикаций с разнообразными мнениями — «от самых наивных восторгов до самого решительного отрицания выводов из археологического исследования». Таков вердикт Энгельберта Киршбаума/ Engelbert Kirschbaum, которому самому следовало бы отказаться от прежних слишком оптимистических суждений. Раскопки Гризара/ Grisar, его товарища по Ордену, «недостаточно финансировались», а раскопки археолога из Силезии Йозефа Вильперта, которого Киршбаум величает «уважаемым», научная общественность обходит молчанием как «прискорбную неудачу ученого весьма преклонного возраста»28.
Иезуит Киршбаум, в свою очередь, выстраивает «целую цепь доказательств» подлинности могилы Петра. Однако затем он вынужден «признать, что отдельные ее звенья могут иметь иное толкование: ныне мы имеем только место, место захоронения апостола, но мы не имеем никаких материальных остатков той могилы». Итак, мы имеем старую могилу — какое счастье! Но «никогда не сможем узнать, кто же был в ней захоронен». Даже о том, как выглядела знаменитая могила, Киршбаум «не может сказать ничего определенного... Скорее всего, это была бедная могила...» Короче, так что же они нашли? Иезуит говорит уклончиво: «могила, состоявшая всего из пары камней. Когда их подняли, от могилы ничего не осталось...»29.
Все говорит как раз за то, что речь может идти не о могиле Петра под так называемым тропайоном*, но что она сама является всего лишь кенотафом**, то есть памятником. Киршбаум же, сообщается в отчете о раскопках, «трактует тропайон как могилу апостола; правда, с учетом последующих изменений»30.
* Тропайон (греч.) — памятник. В данном случае речь идет о надгробном камне. (Примеч. ред.)
** Кенотаф (от греч. kenotaphos — пустая могила) — погребальный памятник у народов Др. Греции, Рима, Египта и др. в виде гробницы, в действительности не содержащей тела умершего (сооружался в том случае, когда прах покойного оказывался недоступным для погребения. (Примеч. ред.)
Критика со стороны Адриано Пранди, Армина фон Герка-на, Теодора Клаузера, А. М. Шнейдера и др. вынуждает иезуита все же признать, что (католический) отчет о раскопках «не безупречен». Он допускает «неполноту описаний» отчета; упоминает о его «больших или меньших противоречиях»; и, наконец, сокрушается, что крылатая фраза «errare humanum est»* все еще сохраняет свою верность. Но главного — так ему хочется верить — критике «поколебать ни в коей мере не удалось». Но даже он в конце концов может лишь констатировать: «Итак, найдена ли могила Петра? Мы отвечаем: найден тропайон середины II в., но могила апостола, которая должна была под ним находиться, не была «обнаружена» в полном смысле этого слова. Было доказано, то есть цепью вещественных доказательств подтверждено ее существование, хотя «материальные части» этой некогда существовавшей могилы уже отсутствуют4». Вывод: могила там вообще-то была — да вся вышла!31.