– Так, а что же Владислав Григорьевич? Он в тот день не появлялся в театре? – спросила я.
– Как не появлялся? Конечно, он был. Владислав Григорьевич каждый день в театр приходит… приходил. Господи, ну никак не привыкну к тому, что его больше нет… Вот жизнь-то какая! Сегодня ходит человек, а завтра его уже нет, – женщина покачала головой.
– Так когда же Владислав Григорьевич появился в театре? – повторила я свой вопрос.
– Да… пришел он часов в десять утра, потом уезжал куда-то. Вернулся уже под вечер. Недолго он пробыл у себя, минут тридцать, наверное.
– А потом что? – спросила я.
– А потом уехал. Сказал мне «до свидания» и все.
– Как «все»? – удивилась я. – Вы сказали, что директор уехал вечером. Так?
– Да, так, все верно, – подтвердила Филиппова. – Около восьми уехал, я на часы смотрела.
– Но ведь он должен был вернуться к себе в кабинет. Ведь именно там вы его обнаружили и позвонили в полицию. Верно?
– Верно, – растерянно подтвердила Варвара Никифоровна.
– Так когда же Владислав Григорьевич снова вернулся? Во сколько это было? – еще раз спросила я.
– Ой… не помню. Вроде бы… послушайте, Татьяна Александровна, вот совершенно из головы вылетело…
Вахтерша сокрушенно покачала головой.
– Варвара Никифоровна, послушайте, это очень важно. Ведь вы все время были на вахте?
– Ну, да… была.
– Вы никуда не отлучались? – настойчиво продолжала я спрашивать вахтершу.
Филиппова ответила не сразу.
– Ох, Татьяна Александровна, виновата я, наверное, – наконец сказала женщина. – Ведь вышла я всего на пять минут за анальгином, тут аптека за углом. Голова разболелась, видно, от всех моих семейных переживаний. А я по опыту знаю, если сразу таблетку не принять, голова так разболится, что потом сутки будет донимать. Вот я и решила пойти в аптеку, ну дело-то уже к ночи шло. Я и подумала, что народу у нас в это время совсем не бывает, так что я не особо и нужна буду. Нет, я, конечно, понимаю, что пост свой оставлять нельзя…
– Во сколько примерно вы уходили?
– Около одиннадцати вечера. У нас буквально за углом аптека круглосуточная, я туда и побежала. Минут пять-десять меня не было всего-на-всего…
– Дверь вы заперли? – спросила я.
– Да, конечно, заперла, – серьезно заявила вахтерша. – Как же иначе? Открытой-то нельзя оставить, мало ли кто войти может.
– В театре в это время кто-то оставался?
– Да нет вроде, все разошлись, – покачала головой женщина. – Но точно не скажу. Те же актеры перед серьезной постановкой, бывает, ночи напролет репетируют. Костюмеры тоже задерживаются. Да и работники сцены – то занавес поправить надо, то осветительные приборы подлатать. У нас же большая часть оборудования – рухлядь, сыпется на ходу!
– Ключи у кого-то есть? Кто-нибудь мог зайти в театр, пока вас не было на месте? – уточнила я.
Варианты, конечно, есть. Директор мог вернуться один, с собственными ключами. Мог – с кем-то вдвоем, скажем, с предполагаемым убийцей, и тому ключ не понадобился. А могли поодиночке, тогда у убийцы должен быть ключ. Ну или преступник затаился в здании театра, а потом каким-то образом незаметно отсюда выбрался.
– У директора ключи были, это точно. А у кого еще – не могу сказать, мне не докладывают. Я тут чужих пропускаю, ну и от кабинетов все ключики у меня висят, сдают, чтобы порядок был, – произнесла моя собеседница. – А от входа – у меня два комплекта, мой и ночного сторожа, мало ли что? У директора были. Может быть, и кто-то еще себе сделал, не знаю.
– А камеры на входе есть?
– Да они давным-давно не работают. Не камеры, а горе одно. Но положено, чтобы они были, вот и висят, а все без толку.
Филиппова опустила голову.
– Ладно, Варвара Никифоровна, чего уж теперь сокрушаться. Вы лучше вот что скажите: а мог Владислав Григорьевич пройти в свой кабинет не через служебный вход, а через парадный? – спохватилась я.
«Если нет, у меня, по крайней мере, есть приблизительные временные рамки преступления».
Филиппова пожала плечами.
– Да кто его знает… наверное, мог. Он же здесь хозяин, как ему удобно было, так и прошел, – объяснила она.
«Как-то все это странно, – подумала я, – зачем Дубовицкий приехал в театр около одиннадцати часов вечера? Раньше – не проскочил бы мимо вахтерши… или все же через парадный? Если предположить, что он прошел через служебный вход именно тогда, когда Варвара Никифоровна в аптеку ходила… получается, дошел до кабинета – и его убили? Ведь именно в это время, по заключению экспертов, наступила смерть. А убийца? Он пришел вместе с Дубовицким или позже?»