– Я все понял и оценил, – закивал Козырьков, прерывая словесный поток дамы с собачками. – Звоните мужу, и пусть приносит со… щенка, – махнул он рукой.
Женщина радостно заулыбалась и стала звонить. Примерно через пятнадцать минут на дорожке сада появился импозантный мужчина средних лет (так, во всяком случае, показалось декану), с аккуратной бородкой и молча протянул Козырькову корзинку, в которой копошилось нечто бело-рыжее, лохматое и невразумительное.
Андрей Викторович молча и с некоторым подозрением какое-то время смотрел на щенка и наконец задумчиво произнес:
– Какой-то он не такой, как в интернете… Там щеночки совсем другие были. А этот – на них не похож…
– Правильно, – легко согласилась с ним женщина. Муж ее стоял рядом и все так же молчал. – В интернете выставляют фото уже подросших двухмесячных щенков, а наш еще совсем кроха – ему сегодня еще только месяц исполнился.
– И чем его кормить, такого маленького? Может, я потом, позже его у вас заберу? – засомневался Козырьков.
– Зачем же позже? Вы поезжайте сейчас вот по этому адресу, – женщина быстро что-то чиркнула невесть откуда появившейся у нее в руках ручкой на листке бумаги, что протянул ей муж, – и наберите для него в специальном магазине корм для щенят. Какие проблемы?
– Да? – удивился Андрей Викторович такой оперативности. – Ну хорошо. Тогда давайте адрес, и вот вам деньги. – Он достал из портфеля пачку банкнот и отдал их мужу женщины, который тут же стал молчаливо и сосредоточенно их пересчитывать.
– Все правильно, – наконец кивнул он и сунул купюры в карман своего серого демисезонного пальто.
Женщина еще раз лучезарно улыбнулась и быстро стала прощаться с Козырьковым.
– Вы уж извините, – оправдывалась она за поспешность. – Пора уже собак кормить, да и дочка одна дома.
– Желаю здравствовать, – распрощался с деканом и угрюмый муж заводчицы.
Супружеская пара отправилась к выходу из сада.
Андрей Викторович еще раз посмотрел в корзину на нелепого маленького щенка, и теперь он уже не казался ему странным и неказистым, а выглядел вполне даже симпатичным. Напевая свою любимую арию, Козырьков отправился к Агнешке на квартиру, аренду которой он, декан МГУ, и оплачивал.
Через две недели Агнешка дала декану окончательный расчет, наказав больше не появляться на пороге ее квартиры и сунув щенка в руки опешившего от такого поворота событий Козырькова. На его недоуменный вопрос «почему» она в резкой форме и с сильным польским акцентом ответила:
– Пошел ты, стары пен, вместе со своей безродно псиной на хутор. Я кто тебе такая, чтобы спать с тобой за дарки в виде дворня? Знаешь, кто ты после того? Да над меня насмеялись все подруги, когда я им показаць этого… этого, – Агнешка с негодованием ткнула пальчиком в щенка.
После этих ее слов Козырьков стал смутно догадываться, что с щенком его все-таки надули, но он на всякий случай попробовал вернуть себе авторитет и промямлил:
– Так он ведь маленький еще…
– Ага, – согласилась красавица полячка, – он‐то малэнький. Зато ты чецки дурен. Никой это не кавалер‐кинг, а обычный дворий пес! У Майки мать понимает в порода. Она так и сказала мне, что это, – Агнешка снова указала пальчиком на кутенка, – обычны дворий пес. Так что чесць! – Агнешка с грохотом захлопнула дверь перед носом декана.
«Интересно, – тоскливо глядя на дверь, подумал Козырьков. – А кто теперь тебе будет оплачивать аренду двухкомнатной квартиры?»
Словно услышав его мысли, Агнешка приоткрыла дверь и четко произнесла:
– За квартира можешь не переживаць. Я уже нашла тебе замену! – И дверь, теперь уже навсегда, захлопнулась. Козырьков остался стоять на площадке со щенком на руках и тоскливыми мыслями в голове.
Немного опомнившись и придя в себя после такого коварства панночки, первым порывом Андрея Викторовича было взять щенка за шкирку и отправить его пинком в глубь подъезда, чтобы тот летел туда поперед собственного визга… Но вовремя опомнился – все ж таки это был не простой щенок, а вещественное доказательство деканской наивности (читай – глупости) и обмана – и отправился в районный отдел полиции писать заявление о том, как он стал жертвой мошенников.