Крысы?
Соседство крыс не предвещало ничего хорошего, тем более здесь, в заброшенной деревне. Даже при нормальной жизни эти твари не гнушались человеческим мясом, теперь же существовала реальная опасность во сне лишиться нескольких пальцев.
Но - вроде бы тихо.
Значит послышалось?
Соломон осмелился пошевелиться. Он сделал шаг в сторону - и снова всё повторилось.
Вряд ли это были крысы – слишком уж звук напоминал человеческий стон.
- Кто тут? - Хриплым шёпотом спросил Файшер.
Стон повторился.
Соломон засуетился. Он по-бабьи всплеснул руками и бросился к выходу. Добежал до двери и вдруг понял, что зачем-то тащит с собой матрац. Мысль, что он ведёт себя совсем уже неадекватно, его остановила.
Файшер вернулся, напряжённо вглядываясь в темноту.
- Кто здесь? - Повторил он.
- Trinken… (Пить… Нем.)
Файшер достаточно хорошо знал немецкий, чтобы разобрать это короткое слово.
- Я сейчас! – прошептал он. – Вы где?
Немца он отыскал через пару минут – тот лежал в самом углу, зарывшись в кучу старого тряпья.
- Trinken! – Уже более внятно попросил солдат.
То, что перед ним солдат - это Файшер понял сразу – тот был одет в камуфляжную форму, которая, впрочем, была настолько изодрана, что лишь отдалённо напоминала деталь человеческой одежды.
- Сейчас, сейчас, - забормотал Соломон, -минуточку...
В полутьме не было видно лица раненого. Отбросив в сторону тряпьё, Файшер смог рассмотреть только короткий ёжик светлых волос и поблёскивающие в темноте воспалённые белки глаз.
В доме нельзя было найти какую-нибудь подходящую посуду, да и с водой была напряжёнка. Соломон набрал пригоршню снега и аккуратно принялся скармливать снег пострадавшему.
- Кушай, кушай, - заботливо приговаривал он.
Тот проглотил несколько небольших порций, потом часто и хрипло задышал.
Файшер с большим трудом вспомнил немецкую фразу, слышанную им давным-давно.
- Wie geht es Ihnen? (Как у Вас дела? нем.)
- Ich muss ein Paket an den Befehl zu senden ... (Мне нужно передать пакет командованию... нем.)
- Ich verstehe nicht. (Я не понимаю. нем.)
- Package ... ich ... zu durchlaufen haben ... Es ist ein gro?es Geheimnis ... konnte ich nicht gehen ... Aber ist es notwendig, dass, egal was passieren ... (Пакет... У меня... Нужно передать... Это большая тайна... Я не смог дойти... Но это нужно передать во что бы то ни стало... нем.)
В полутьме что-то ярко блеснуло. Файшер наклонился, чтобы рассмотреть, но в ужасе отпрянул. На петличке красовалась руна «зик», стилизованная под две немецкие буквы «S». Это был знак отличия элитных немецких войск СС.
- Vielleicht mochten Sie trinken? (Ещё хотите пить?) – С ещё большей заботой спросил Файшер, наклоняясь к самому уху раненного.
Тот снова забормотал что-то о пакете, который нужно во что бы то ни стало передать командованию, потом затих.
Пакет нашёлся. Он оказался за пазухой неизвестного. Файшер покрутил его в руках, но распечатывать не стал и положил в свой дорожный мешок. Он подумал, что начала нужно выходить этого арийского урода, а затем разбираться с его имуществом.
Вся ненависть, накопленная Соломоном за время своих странствий, была готова обрушиться на голову одного-единственного человека. Если эсэсовец просто тихо отдаст душу Иегове - это будет неправильно, это будет против всех законов - и божеских, и человеческих. Те, кто всю свою жизнь посвятил тому, чтобы причинить зло как можно большему числу людей, просто не имеют права существовать
Решимость Файшера укрепилась. Нужно обязательно сделать так, чтобы этот выродок поправился или хотя бы пришёл в ясность сознания - и тогда его можно будет казнить. Казнить как-нибудь поизощрённее, чтобы и на том свете проклятому немчуре ещё долго помнилось, как именно он ушёл из жизни.
Планам Соломона не суждено было сбыться. К следующему утру больной, не приходя в сознание, умер.
Файшер похоронил труп в ближайшей канаве, закидав его сухими ветками и снегом. Напоследок он плюнул на импровизированную могилу и тяжёлыми шагами ушёл прочь.
Вещей у немца оказалось не так уж и много: всякие хозяйственные мелочи, табак, нашёлся даже хороший перочинный нож. Из одежды ничего не пригодилось, даже сапоги настолько износились, что их можно было сразу выкидывать.