– Почему нельзя было поставить в известность Ларису? – перебил Широков.
– Тесть не хотел впутывать ее в историю и понапрасну волновать… Последнее время у них и так были натянутые отношения. Михаил Германович очень сожалел, что и я невольно оказался втянутым… Потом я помог тестю собрать вещи и проводил до трамвая. Для убедительности версии отъезда из города он обратил нарочно на себя внимание сторожа, а меня попросил организовать еще и телеграмму. Жаль, я не учел тонкости с подписью и лишний раз насторожил Ларису…
– Не проще, разве, самому Мокшанскому было написать записку жене?
– Конечно, вы правы… Но в суматохе об этом не подумали, а потом уже было поздно. И учтите: мы с Викой обязаны были по уговору с тестем показывать внешне полное неведение о причинах отъезда, а сторож-свидетель и телеграмма предназначались, в основном, для врагов, что задумают начать поиски…
– И тут на горизонте неожиданно возникает Гоша! – подсказал тему Медведев.
Васнецов выжидательно посмотрел на Веронику. Та секунду помедлила и едва заметно кивнула.
– Как я понял из разговоров с Бицей, он случайно видел меня с тестем, выходящими в тот вечер из корпуса. На следующий день, утром, поползли слухи про исчезновение Михаила Германовича, а я вынужден был хранить молчание и, более того, активно помогал Ларисе в поисках… Гоша почему-то вбил себе в голову, будто с Михаилом Германовичем случилось несчастье, а мы с Викой скрываем это по корыстным причинам. Начал угрожать сообщить обо всем Ларисе, потребовал денег за молчание. Мы передали информацию тестю, и он согласился тайком встретиться с Гошей в беседке Приморского парка в полдевятого вечера. Я лично передал приглашение Гоше… Но Бица в тот вечер, как говорится, закусил удила: напился, ограбил Веронику и Ларису, полагаясь на полную безнаказанность…
– А вы и вправду не стали бы поднимать шума? – встрял с вопросом Медведев.
– Разумеется, если б он при этом не додумался избить Вику! Михаил Германович категорически не желал огласки… Но при случившихся обстоятельствах нашему терпению пришел конец! – Виктория не сдержалась и при всех назвала имя вора…
– Не проще все-таки было посвятить во все Ларису и выбить у шантажиста почву из-под ног? – усомнился Станислав.
– Я полностью с вами согласен, но последнее слово сохранялось за тестем, а он никоим образом не желал этого. Михаил Германович считал, что лучшим выходом станет очная встреча с Гошей…
– Оказалось все по-другому, – грустно констатировал Ваня.
– Да, к сожалению… Гоша на свидание опоздал минут на двадцать, но тесть дождался его и задал хорошую трепку… В моральном плане, как вы понимаете! Представьте состояние Гоши: предмет шантажа пропал, грозит срок за грабеж, плюс нервное возбуждение и алкоголь! Вот и сиганул, бедняга, со скалы…
– Прямо при Мокшанском? – воскликнул Медведев.
– Нет-нет… Тесть ушел, а после этого… – Костя тяжело вздохнул. – Мне искренне жаль, что так получилось… Неужели вы и теперь нам не верите?!
Он вложил в последний вопрос всю отведенную природой долю актерского дарования.
– Ну что? – осторожно спросил Ваня.
– Отдай письмо, – разрешил Широков.
– Но…
– Отдай, говорю… Не хватало и нам еще замазаться и давать показания… милиции.
Медведев медленно вынул конверт и предал Константину. Тот дрожащими руками вытащил листок бумаги, развернул и вполголоса прочитал:
– Если меня кокнут, то арестуйте Мокшанского и Васнецовых. Бица…
– Подлец! – прошипела Вероника.
Муж поспешно убрал бумажку в карман, подошел к вешалке и порылся в одежде.
– Вот! – сказал он, протягивая на раскрытой ладони пузатый золотой перстень. – Это просил вам передать Михаил Германович в качестве… компенсации за… волнения.
Приятели переглянулись. Васнецов истолковал их нерешительность по-своему и пояснил:
– Он же не знал, что вас – двое!
Станислав невозмутимо забрал перстень.
Аудиенция на этом завершилась, и стороны холодно простились друг с другом.
– Вот с перстнем Васнецов дал маху! – произнес Ваня, сдергивая одеяло со своей кровати. – Отдать такую улику!
– У него был трудный день – не мудрено…