– Чего-чего?!– вкрикнул Михаил, вытаращив глаза.
– Смотри сам: проходит время, Мокшанский числится пропавшим без вести… Кто распоряжается его имуществом? Молодая жена! Выгодно это Васнецовым? Нет! Это для них настоящая катастрофа: при жизни отца хоть чем-то пользовались, но от мачехи милости ждать бесполезно! Я уже говорил, что смерть Мокшанского им абсолютно ни к чему, а вот Ларисы – другое дело. В этом случае молодые получают все!
– Фу-у, – шумно выдохнул Фомин. – Ты даешь! Послушать – интриги в стиле мадридского двора! Слишком сложно как-то!
– Ничуть!
– Бывает, что обстоятельства оборачиваются против своего создателя! – тихо подсказал Медведев.
Безуспешно выстраиваемые до этого в логический ряд факты и события, встали теперь в голове Широкова на свои места. Сомнений никаких не оставалось.
– Я знаю, кто за всем этим стоит! – твердо заявил он товарищам.
– Кто?! – в один голос воскликнули Фомин с Медведевым.
– Но это… невероятно! И потом, пока что не вижу, как можно заставить этого человека раскрыться… Миша, кому принадлежит коричневый портфель, выяснили?
– А? Мокшанскому… Но причем тут портфель?
Глава 12
Фомин со своими сотрудниками уехал в отдел, прихватив Веронику и Малина для дальнейших разбирательств.
Как ни пытался Медведев выудить у приятеля имя убийцы, тот оставался непреклонным: необходимо кое-что проверить и уточнить во избежание ошибки.
– Сейчас меня очень интересует, где кто был во время концерта. Про отдельных личностей мы знаем, но не про всех…
– Ты хочешь поговорить с теми, кто сидел в зале?
– Достаточно, думаю, обратиться к помощи Черкасовой. Пошли?
Ольга Петровна обрадовалась гостям, хотя выглядела подавленной и уставшей. Чего нельзя было сказать о Егоре Петровиче, беззаботно дремавшем на кровати.
Станислав не стал темнить, а, напротив, раскрыл полностью карты, на что женщина отреагировала на удивление спокойно.
– Станислав Андреевич, миленький, можете не верить старухе, но я что-то в этом роде предполагала!
– Да?
– Вы совсем не похожи на профсоюзного работника – у вас нет свойственной начальству солидности и…– она помедлила, подбирая правильный термин,– наглости, если позволите!
Медведев хихикнул, но тут же принял благопристойный вид под укоризненным взглядом товарища.
– Не сердитесь, я не хотела вас обидеть, – огорчилась Ольга Петровна, доверительно коснувшись руки Станислава. – Вы думаете, что я могу чем-нибудь помочь в поиске истины?
– Надеюсь!
– Тогда спрашивайте скорее!
– Хорошо, Ольга Петровна. Помните, как-то за обедом в столовой вы сетовали на бескультурное поведение некоторых зрителей во время субботнего концерта в клубе, уходивших посреди зрелища из зала?
В глазах женщины вспыхнуло привычное любопытство и она утвердительно кивнула.
– Постарайтесь еще раз мысленно вернуться к тому вечеру… Не было ли среди уходящих наших с вами соседей, и, если – да, то когда примерно по времени они выходили?
Ольга Петровна прониклась серьезностью задачи и не спешила сразу отвечать. Она откинулась на спинку стула, прикрыла глаза и немного театрально потерла виски.
– Первым, по-моему, ушел Гоша. Он сидел справа от нас и чуть впереди. Да-да! С краю от прохода… А было это после первого номера.
– Минут через десять после начала? – подсказал Ваня.
– Совершенно верно, Ванечка… Потом пел этот чудесный дуэт… За ним пара танцевала бальные танцы… Ага! После них вышел Костя! Они с Вероникой сидели на нашем ряду слева…
– Минут через пятнадцать, после Гоши, – продолжал подсчитывать Медведев вполголоса.
– Пожалуй, больше из знакомых… Постойте! Степа Малин еще выходил и тоже… в самом начале! Но он вернулся – я это хорошо видела – через полчаса или минут сорок…
– Гоша с Костей не возвращались – напомнил Широков.
– Гоша… Гоша вернулся, вспомнила. Его кресло с краю долгое время пустовало, но в конце концерта, когда зажгли свет, Гоша с него встал, но… Я не видела, как он прошел в зал!
Ольга Петровна огорченно всплеснула руками.
– Что же Костя?
– Вот Костю я увидела уже после концерта – он ждал жену на ступеньках, когда мы с Егором Петровичем выходили…
– Больше никто не выходил? – поинтересовался Ваня.
Ольга Петровна уже хотела ответить отрицательно, но какая-то мысль пришла ей в голову. Женщина удивленно вскинула брови, растерянно посмотрела сначала на Медведева, потом – на Широкова, и тихо сказала: