Расстались на троллейбусной остановке. Кичатову нужно было ехать допрашивать Великанова: утром позвонила Юля Табачникова, та самая врач из Южноморска, которая буквально выходила киноартиста и вчера привезла его наконец домой, в Москву. А Игорь Андреевич отправился к себе в прокуратуру.
— Не прощаемся, — крикнул он коллеге, уже садившемуся в троллейбус. — Жду после Великанова.
Тот согласно кивнул.
Когда Чикуров добрался до проходной прокуратуры, к нему шагнул мужчина в овчинном полушубке и обрадованно проговорил:
— Здравствуйте, Игорь Андреевич!
— Приветствую вас, Яков Гордеевич, — ответил следователь, узнав участкового инспектора из Нижнего Аянкута и пожимая ему руку. — Какими судьбами?
— Да вот, приехал… Поговорить, посоветоваться… — В голосе лейтенанта слышались неуверенные, просительные нотки. — Если, конечно, у вас найдётся время…
— О чем речь — конечно, найдётся!
Через несколько минут они уже входили в его кабинет.
Черемных снял полушубок, оставшись в штатском костюме. Чикуров вспомнил почему-то ночь убийства Листопадовой, когда от свирепого сибирского мороза трескались могучие сосны, и участкового инспектора в трусах и валенках…
— Что следствие? Арестован ли Чекист, то есть Шинкарев, подручный Астахова? — спросил Чикуров.
— Следствие продолжается… А Чекиста взяли на другой день после вашего отъезда. Он не стал запираться и рассказал, что произошло, когда я преследовал их в ту ночь. Пистолет-то был у него, у Шинкарева. Видя, что я нагоняю и им не уйти, Астахов приказал стрелять в меня. Когда Чекист промахнулся, Астахов крикнул: пали в Изольду. Тот выстрелил и попал в беднягу… Пистолет мы обнаружили в снегу. Провели экспертизу. Все верно — Листопадова убита из него. На рукоятке — отпечатки пальцев Шинкарева.
— За что же её?
— Астахов боялся, что Листопадова расколется и заложит его в милиции со всеми потрохами. Выдаст, где схоронена его мошна. А ведь у Астахова было припрятано не меньше, чем у Корейко! Вот, можете полюбоваться…
Черемных достал из кармана пачку цветных фотографий и разложил перед следователем на столе. Пачки крупных купюр, сберегательные книжки, груды перстней, серёг, брошей, кулонов, золотых дисков для зубных коронок, монет царской чеканки…
— Где обнаружили? — спросил Чикуров, разглядывая фотографии.
— У Листопадовой во дворе. Под полом в баньке.
— Это что, казна невидимого града Киникии? — усмехнулся Игорь Андреевич.
— Да. Несчастные бичи, как пчелы, несли отовсюду взяток, рисковали, верили, что Астахов создаст им райскую жизнь. И знаете, что выяснилось? Этот «святой» хотел смыться со всем добром. Даже паспорт поддельный приготовил. Если бы не убийство Листопадовой и арест — его бы и след простыл! Астахов и Чекисту советовал сматывать удочки — милиция на хвост села.
— В каком смысле?
— В райцентре погорели двое астаховских ханыг, — объяснил лейтенант. — На мошенничестве. — Он выбрал одну из фотографий и пододвинул к следователю. — Колечки выглядят совсем как золотые, верно? Даже проба есть… А на самом деле фальшивые!
— Господи, у вас в Сибири тоже дурят честной народ подобными штучками?
— покачал головой следователь.
— А где ещё? — спросил лейтенант.
Чикуров рассказал участковому о Роговом.
— Значит, кличка у него Барон? — вдруг заволновался Черемных.
— Да. Вам она что-нибудь говорит?
— Конечно! По словам Чекиста, фальшивые кольца привёз в Киникию какой-то Барон!
Волнение лейтенанта передалось и Чикурову — неужто отыскался след Рогового?
Чикуров стал расспрашивать о подробностях и все больше убеждался, что речь действительно шла о бывшем лидере прикарпатских уголовников. Совпало описание внешности, манеры Рогового, которые сообщил в своих показаниях Шинкарев. Точку над «и» поставил один из снимков, привезённых Яковом Гордеевичем. Среди изображённых на нем драгоценностей Чикуров узнал браслет Елены Ярцевой. Тот самый, который попал к Оресте Сторожук, а затем — к Роговому.
— Совершенно точно, — сказал Черемных. — Чекист показал, что браслет Астахову продал Барон. Шинкарев ещё вспомнил, что Астахов подшучивал над Бароном: не фальшивый ли, мол, браслет, как кольца? Тот страшно злился…