Мысль о возможности получить пятьдесят тысяч пенге вознаграждения привела Хабли в крайнее возбуждение. Но когда он снова успокоился и стал рассуждать логически, то быстро понял всю нелепость своего предположения. Неужто миллионер станет взрывать набитый людьми поезд, чтобы получить жалких две с половиной тысячи пенге? Немыслимо! Скрепя сердце Йозеф Хабли отбросил эту гипотезу.
Среди всех сведений и предположений, противоречивших друг другу, одно оставалось неясным, как и прежде: имел ли этот Матушка право на возмещение ущерба, или он, несмотря на все свое богатство, был мошенником?
Поскольку задание детектива состояло в том, чтобы прояснить эти сомнения, и поскольку его на это толкало собственное чутье, Йозеф Хабли за свой счет, что ни в какое сравнение не шло с общей суммой причитавшегося за выполнение этого задания гонорара, отправился в Вену, чтобы лично увидеть владельца завода Сильвестера Матушку.
Хабли не повезло. В доме № 9 на Хофгассе, в котором жил Матушка, была только его десятилетняя дочь Габриелла! Ее отец в каменоломне, сказала она и назвала адрес: местечко Традигист близ Санкт-Пельтена.
Детектива ожидали новые сюрпризы. Оказалось, что каменоломня уже несколько лет не функционировала, и принадлежала она совсем не Матушке, а некой баронессе Форго-Юнг. По каким-то причинам, не известным баронессе. Матушка в апреле арендовал этот заброшенный карьер, за что платил каждый месяц сто пятьдесят шиллингов. На вопрос, для чего это нужно, не мог ответить и мастер-взрывник Вейнерт. Матушка нанял его тоже в апреле, хотя никаких взрывов не производилось. Тем не менее мастер исправно получал жалованье, и ему этого было достаточно. Он принялся обстоятельно рассказывать Хабли:
— Сначала все выглядело так, будто он собирался возобновить работы на каменоломне. Из окружного управления в Санкт-Пельтене господин директор получил журнал регистрации взрывных работ и другие необходимые для этого бумаги. Да, я даже привез ему из Веллерсдорфа, с завода взрывчатых материалов, двадцать килограммов экразита и сотню запалов. Но камень мы здесь не подрывали, так, только немного пошумели.
Хабли в волнении спросил:
— Как это пошумели? Расскажите подробнее.
С наивным простодушием мастер-взрывник ответил:
— Ну да, господин директор сказал мне, что ему на своем чугунолитейном заводе нужно взорвать старую фабричную трубу, которая находится в аварийном состоянии. Я специально для этого достал газовые трубы, затем распилил на метровые куски и наполнил экразитом. Потом мы их взрывали в каменоломне. Господин директор хотел с помощью пробных взрывов установить, сколько экразита ему нужно, чтобы взорвать фабричную трубу.
Йозеф Хабли был слишком взволнован, чтобы слушать дальше этого размеренно говорящего человека. Мысли лихорадочно проносились в его голове. Криминалистическое расследование крушения возле Биаторбади определило, что рельсы взорвали посредством метровых железных труб, похожих на газовые, наполненных экразитом. А этот странный, в высшей степени подозрительный арендатор каменоломни Матушка втихомолку изготавливал здесь такие заряды и даже опробовал их действие.
С трудом сохраняя спокойствие, Хабли с деланным равнодушием спросил у мастера-взрывника:
— Ну и что же? Взорвал-таки господин директор трубу?
Мастер Вейнерт и не подозревал, насколько важным могло быть то, что он собирался ответить. Он сначала не спеша набил свою трубку, закурил ее, подумал какое-то время и наконец сказал:
— А вы знаете — нет, мне только сейчас пришло это в голову. Десятого сентября я должен был поехать на чугунолитейный завод, чтобы помогать при выполнении взрывных работ. Однако за день до этого господин директор позвонил и попросил передать мне, что он должен срочно поехать в Будапешт, и с тех пор он больше не давал о себе знать…
У Хабли теперь оставался один-единственный вопрос к мастеру-взрывнику: