От мистера Трумэна Фердинанд ответа так и не дождался. Озлобленный на весь свет, он уехал из Берлина и поселился в Мюнхене, где продал остатки драгоценностей и на вырученные деньги открыл экспресс-прачечную под названием "Раз-два-три". Его жена, которая до той поры отказывалась от развода, поскольку, видимо, еще надеялась, что Фердинанд когда-нибудь снова станет сказочно богатым, теперь дала согласие на расторжение брака. Чем быть прачкой, хоть и императорской, лучше продолжать петь в ночном кабаре "Я с головы до ног настроена любить…".
Тем закончилась история бриллиантов императрицы Гермины. Остается лишь сообщить о судьбе остальных персонажей. Подполковник Счербинайн живет в настоящее время[5] в Нью-Йорке на 68-й улице. В этом респектабельном районе квартирная плата так высока, что по плечу только очень состоятельным людям. Счербинайн занимает роскошную квартиру из десяти комнат, которая набита ценными произведениями искусства и изысканной мебелью. В остальном он ведет благочестивый образ жизни: выступает в качестве секретаря митрополита нью-йоркской православной церкви и ревностно помогает очищать людей от грехов.
У Рэя Карлуччи, элегантного шефа секретной службы, дом и семья остались в Блумфилде, штат Нью-Джерси. Сам он туда не вернулся. Увядшая от тоски жена и орава детей еще и сегодня ожидают, когда отец семейства вспомнит о них. Во время одного крупного процесса, связанного с контрабандой наркотиков в США, как-то упоминалось его имя. Один из свидетелей сообщил, что Карлуччи якобы осел в стране своих итальянских предков и, судя по всему, играет немаловажную роль в международной торговле наркотиками. Однако более подробные сведения о таких занятых людях получить трудно.
Майк Штраух, громогласный, импульсивный следователь берлинского бюро службы Си-ай-ди, говорят, занимает хорошо оплачиваемую должность в одном из влиятельных нью-йоркских профсоюзов, должность, которую обычно получает только тот, у кого очень много денег.
И напоследок остается ответить на вопрос: как перенесли наследники исчезнувших драгоценностей Гогенцоллернов эту потерю? Хорошо, можно даже сказать, очень хорошо. В конце I960 года прессу обошло сообщение, что федеральное правительство возместило ущерб. причиненный дому Гогенцоллернов оккупацией, в восемь миллионов марок. Таким образом, в конечном итоге платить пришлось немецкому налогоплательщику.
А еще говорят, неправедно нажитое богатство не приносит счастья. Здесь же все, кто нагрел руки на бриллиантах Гермины, живут и процветают, как ни в чем не бывало.
Полет без приземления
— Мэм, ваш багаж весит на четыре килограмма больше положенного, — сказал служащий багажного отделения аэропорта Денвера и снял два чемодана с больших весов. Привычным движением он поставил их на низкий барьер для приема багажа. Приятная пожилая дама в некоторой растерянности посмотрела на служащего. По ее реакции было видно, что она не знакома с правилами, действующими на авиатранспорте.
Служащий бросил быстрый взгляд на ярлык, висевший на чемодане, и пояснил:
— Миссис Кинг, ручная кладь пассажира не должна превышать шестидесяти фунтов, а ваши чемоданы весят почти семьдесят пять. Я буду вынужден взять с вас дополнительную плату за лишний вес. Для вас было бы лучше вынуть из чемодана что-нибудь из одежды и послать по почте. Еще есть время: самолет в Портленд отправляется только в 18.52.
Миссис Кинг пожала плечами и оглянулась, разыскивая кого-то взглядом в большом зале ожидания аэровокзала. Она надеялась, что сын, который вместе с женой привез ее сюда, поможет ей выйти из затруднения. В этот день, 1 ноября 1955 года, она впервые за свою шестидесятитрехлетнюю жизнь решила воспользоваться самолетом, да и то лишь потому, что иной возможности навестить дочь Риту, жившую на Аляске, у нее не было. Рита вышла замуж за офицера военно-воздушных сил, который уже четыре года служил в этой ледяной пустыне; молодые ожидали рождения первенца.
В зале туда и сюда, толкая друг друга, сновали люди. Возбужденные пассажиры перебегали от окошка к окошку, чтобы успеть выполнить все формальности, необходимые для полета. Перед автоматами страховых компаний, которые за несколько долларов "выплевывали" полисы страхования жизни — как сигареты, жевательную резинку или живые цветы, стояла длинная очередь. Воздушный транспорт считался самым современным и быстрым, но отнюдь не самым надежным. Не было газеты, которая хотя бы раз в неделю не сообщала о происшедшей где-нибудь авиакатастрофе. Поэтому каждый пассажир старался компенсировать неизбежный риск, застраховав свою жизнь. Это было прибыльным делом для американской индустрии страхования; она быстро автоматизировала этот процесс, чтобы выжать максимальные доходы.