— Да, — сказала Мари-Луиза. — Небесная кровь радует тех, которые умеют любоваться божественным потолком. Но ты, кажется, больше всего кайфуешь с несовершеннолетними?..
— Неправда. Женщины зреют, как семена яблока. Лучше всего они около тридцати. Черная Марта, которая вас сюда провела, по мне еще слишком молода.
— Ну и как, приятно тебе было с ней, с Мартой? — спросила Мари-Луиза.
— Мне ее жаль, — ответил Пожарник. — Она не в свои сани села.
— А нам она сказала, что нашла свое призвание, — заметила Мари-Луиза.
— Мало ли что они говорят. Все они мечтают подзаработать и приобрести какое-нибудь кафе или бистро, иметь семью, детей… Все они рабыни мелкобуржуазной мечты. И, может быть, даже жертвы. Хотя я и сам стараюсь ни в чем в жизни не отставать от друзей и их обогнать…
— Как ты можешь судить об идеальном государстве, дрянь, если связываешься с несовершеннолетними? — риторически спросил Роберт.
— Черт побери, можете взглянуть на фото! Я был темным. Это дружки меня затащили. А на государство Нобль я смотрю скептически. Сейчас объясню. Государство — это нация, и только соответственно нации, ее чувствам можно создать идеальное государство…
— Моя судьба мечется по граням страдания, — сказал Роберт. — Я ищу похищенную дочь, а ты, дрянь, будь добр, скажи, подумав, какой там адрес в Венеции?
— Не знаю, не припомню, ей-Богу. Название канала, кажется, напоминает фамилию нацистского бонзы… А улица, кажется, по имени какой-то святой, по крайней мере, женского рода…
Ничего больше не добившись, они спустились вниз в гостиную, где их, всплеснув руками, встретила мадам Бу-Бу.
— Маэстро Роберт, вы уже покидаете нас? — спросила мадам. Видно, клиенты уже успели ей рассказать, каких гостей она принимает. — У вас уже проверили кровь?
— К сожалению, нам надо уходить, — сказал Роберт.
— Разве вас уже не преследуют очаровательная новизна, свежесть впечатления и удивительное «неужели», что вы отказываетесь от моих девочек?
— Прощайте, мадам Бу-Бу. Вы — цветок среди золы, — церемонно поклонился у дверей Роберт.
— Заходите как-нибудь, маэстро Роберт. Выспитесь, как желтый пушистый гусенок под крылышком у гусыни.
Дождь прекратился. Солнце спустило к земле свою стремянку и, словно бьющий крыльями красный петух, уселось на краю горизонта. Вечерело.
Компания сидела в ресторане венецианской гостиницы второй категории «Казанова». Венеция — это народная песенка, попугай и солнце, словно святое причастие. А солнца на самом деле было много. Красота города, ямбами и октавами воспетая на листе бумаги, наяву казалась гостям еще удивительней, потому что жизнь — это вереница неожиданностей.
— Заколдую свое сердце, чтобы сохранило черты Венеции до часа серости, когда хлещут о землю занудные осенние ливни и все кажется бессмысленным, — сказала Мари-Луиза.
Роберт меланхолично смотрел, как красиво танцуют, прижавшись друг к другу, двое седовласых — пожилая, но романтичная пара.
— Дик любит Венецию потому, что любит жизнь, — сказала Эльмира. — Для него на свете столько прекрасных вещей — охота, рыбалка, виски и женщины…
— Мне здесь все по душе, кроме цен, — промолвил Дик. — Самая глубокая пропасть — финансовая. В нее можешь падать всю жизнь. Подумать только, двухместный номер в гостинице — двадцать тысяч лир, кока-кола — двести лир, а обед — все шесть тысяч лир!..
— Поразительно, — ужаснулась Эльмира, никак не меньше переживая за семейный бюджет.
Из лагуны веял сырой ветер, неся на террасу ресторана запах трав и водорослей.
— Не слишком верится, чтобы в этом публичном доме была моя дочка, — вслух произнес Роберт то, что думал. — Скорее всего, просто похожая девочка. Но я успокоюсь только тогда, когда проверю.
— Прибыв в Венецию, прежде всего подобает посетить площадь святого Марка, — заметила Мари-Луиза.
— Давайте, — согласился Роберт. — Через язык к людям. Как-нибудь найдем ту загадочную улицу.
— Вот сейчас, сейчас мне чего-то хочется… Хочется сама не знаю чего, — Мари-Луиза подперла руками подбородок. — День в самом разгаре, такой прекрасный полдень, а я чувствую, что не реализовала себя… Чего-то не хватает, а чего — не знаю… — потянувшись туда-сюда, она встала и ушла прогуляться.
Ее удлиненное, экзотичное тело покачивалось, словно кораблик.
К компании подошел официант.
— Подайте мне порцию орфографических ошибок, — сказал Дик, у которого болел зуб и который, где мог, искал, к чему бы прицепиться.