Старый известный ученый медленно приближался, глядя на меня своими мудрыми, глубоко запавшими глазами. Он не мог сказать ни слова. От удивления. От гнева. Мне хотелось очутиться в его объятиях, но он только внимательно разглядывал меня как… как продукт старого как жизнь явления — вегетативного размножения, где нет места непредвиденным факторам и все известно заранее. Все заранее рассчитано. Каждую ночь я заново переживал эту встречу. У меня на глазах старый доктор выходил из оцепенения и медленно, задыхаясь, рассказывал мне, почему он отказался работать в области клонирования. Избегая наших взглядов, он делился с нами своими творческими планами, давал в руки нить из клубка, распутывая который мы превращались в хозяев своего биологического будущего. Но никогда не протягивал руки, чтобы погладить нас, ни меня, ни кого-нибудь другого, старался не прикасаться, боялся нас и даже ненавидел. Возможно, никто не хочет, чтобы его повторили во всех деталях, до последнего волоска, до самой интимной мысли. Он ненавидел свою копию. А мне нужна была его ласка, и не только мне, я жаждал этой ласки, и не только я, ведь где-то во мне дремала наследственная генетическая информация о нежности, которая не могла исчезнуть ни на одной стадии развития. Я был жаден до ласки, но напрасно ждал ее даже в своих снах.
Я был один. О-ди-н-н…
Я стал рассеянным в лаборатории, невнимательным на лекциях, с трудом сдерживал нервозность на осмотрах у доктора Андриша. Я ловил скрытые взгляды Хензега и замечал, как усиливается выражение боли на лице Зибеля. Было ясно, что Елена Зибель умирает, но почему этот сверхчеловек, этот бог, насмеявшийся над природой и людьми, не обессмертит свою жену, сделав ее точную копию? Во мне полыхал огонь, буйный и тревожный, способный выдать меня. И Вега может меня выдать. В эту ночь она была печальнее, чем всегда, нежнее и беззащитнее. А мои руки* жаждали нежности, умирали и воскресали для нее.
— Альтаир!
Я открыл ей. Вега как-то странно на меня посмотрела, попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось. Никто из нас не умел по-настоящему смеяться, как смеялась наша бывшая повариха — ее смех клокотал, фонтаном бил из горла, вспыхивал, как пламя, искрился и согревал, а нас всегда что-то придавливало к земле, глаза оставались безжизненными, губы — мертвыми.
— Как хорошо, что ты уже привыкаешь к своему имени. Зови меня Вегой, прошу тебя. Называй меня по имени, разве это так трудно? А я принесла тебе подарок.
Она выглядела, как ребенок, пряча подарок за спиной, заставила меня закрыть глаза, а потом прижалась к моей груди. В руках у меня осталась маленькая книжка в кожаном переплете. Я стал судорожно листать страницы. Похоже, книга была из кабинета Зибеля. Среди знакомых слов встречалось множество непонятных. Прежде чем я успел спросить, откуда у нее эта книга, Вега сказала:
— Мне ее подарил Зибель. Вместе с этой книгой попадаешь в какой-то новый мир, в другую жизнь. Но нужно огромное терпение, чтобы понять… Долгие ночи, много ночей…
Я обладал достаточным терпением. Это было заложено во мне как наследие нескольких поколений ученых в роду моего отца. Вега села за стол, раскрыла книжку.
— Мне бы хотелось, чтобы потом ты объяснил мне некоторые вещи, здесь столько непонятного. Я спрашивала У доктора Зибеля, но он сказал, что кто много знает, скоро умирает. А я хочу знать, я бы не отказалась, даже если потом мне пришлось бы умереть. Ты такой умный, Альтаир, очень умный, ты быстро разберешься…
От этих слов становилось очень хорошо. Я не знал, как называлось такое чувство, но оно опасно. Ведь Вега хочет мою душу, и она ее получит, если я не буду осторожным, если хоть на минуту ей поверю. А она выглядела такой милой и такой искренней. Ее подарок… И другие книги, о которых она вспоминала… Вот, значит, каким способом хотят выйти на мой след!
— Возьми, тебе будет интересно, вот увидишь! Ты откроешь для себя новый мир, это сделает тебя сильнее.
Я не дотронулся до стола, не проявлял любопытства.
— Вряд ли у меня будет время, — равнодушно сказал я. — Я не должен отвлекаться, мне нужно заниматься проблемами, которые стоят передо мной. Понимаешь, наука…
— Хватит! — неожиданно выкрикнула Вега, я никогда не видел ее в таком состоянии. — Неужели ты до сих пор ничего не понял? Разве ты слепой? Разве…
Вега перевела дух.
— Что это за наука, которая ищет все новые и новые виды смерти! Штамм 12. Штамм 112. Штамм 1112. Штаммы, штаммы, штаммы… Это же опасно! Отвратительно! Грязно! Немножко невнимания — и вы в любую минуту можете погибнуть. Но вы всегда внимательны, не правда ли? Не забывайте пройти стерилизационную камеру! А известно ли тебе, что в секторе А произошла авария и пятеро умерли в страшных мучениях? Я боюсь за тебя! Боюсь!