— Она убьет меня! — взвизгнул Смит.
Да, подумал Доулиш, это так. Лицо Смита было белым, как полотно. Он носил с собой орудие смерти, которым воспользовался без малейшего угрызения совести. Доулиша просто одолевало искушение избить его до полусмерти. С трудом он владел собой.
— Что там на кончике? Смертельный яд? — спросил он.
Смит и не пытался отрицать. Он стоял позади стула и готов был воспользоваться им, как щитом, если Доулиш сделает жест, чтобы запустить в него стрелу. В комнате стояла мертвая тишина. Медленно, очень медленно, ярость Доулиша угасала. Когда он полностью овладел собой, то уже точно знал, как выйти из этой ситуации.
— У вас остался только один шанс, — резко сказал он. — Подойдите ближе и послушайте меня. — Поскольку Смит со страхом глядел на стрелу, он вонзил ее в стул, обернув носовым платком, чтобы не сесть на нее по забывчивости. Он следил за тем, как Смит возвращался на прежнее место, движения его были почти механическими. — Только один шанс, — повторил Доулиш. — Говорите.
— Я… я не могу говорить.
— Тогда я найду способ вас заставить, или же вы отправитесь в тюрьму.
Губы Смита кривились, все лицо его исказилось.
— Вы… вы не понимаете.
— Чего я не понимаю?
— Того, что они со мной сделают.
— Кто они?
— Мои… мои покровители.
— Господа из компании Вездесущих?
— Это не смешно, — пробормотал Смит.
— Возможно, это смешнее, чем вы думаете, — сказал Доулиш.
Лицо Смита стало еще бледнее, страх все еще терзал его.
— Что они сделают? — спросил Доулиш.
— Они никогда не допустят, чтобы я оказался в тюрьме.
— Как они этому помешают?
— Они убьют меня.
Потом Доулиш и сам осознал, что, по всей вероятности, так и будет.
— Для этого существует защита полиции.
— Она меня не спасет.
— Я могу увезти вас тайком отсюда, — сказал Доулиш, и тут же понял, что эти слова свидетельствуют о том, что он понимает, насколько опасения Смита оправданы.
Смит закрыл глаза. Почти невозможно было поверить в то, что этот человек пришел сюда таким самоуверенным. Сейчас он сидел на стуле, голова его была откинута на спинку.
— Вы не понимаете, — сказал он измученным голосом, — вы просто не понимаете.
— А я попытаюсь понять, — настаивал Доулиш.
— Вы не знаете, насколько они могущественны. Они убьют меня. От них ничего нельзя скрыть. Ни в правит тельственном департаменте, ни в суде, ни в банке, ни на фабрике или деловом предприятии, Доулиш. У меня не будет никакого шанса. Ни у кого его не может быть: столкнувшись с ними, выжить можно лишь одним путем — присоединиться к ним.
Он говорил убежденно и выглядел как человек, безнадежно потерянный.
Очень медленно Доулиш сказал:
— Есть способ одержать над ними верх, Смит.
— Если б вы знали, насколько они могущественны… — запротестовал Смит. Казалось, страх его возрастает с каждой минутой.
— И все-таки есть способ одержать над ними верх, — настойчиво повторил Доулиш. — Несмотря на то, что кругом их люди, несмотря на их вездесущность. Я…
Вторично его прервал телефонный звонок. Он был уверен, что звонит Профессор, который так ему нужен. Он поднял трубку, повторяя в уме то, что ему надо сказать, и произнес:
— Доулиш слушает.
— Мистер Доулиш, — мужской голос был хорошо поставлен и звучал изысканно. — С вашего позволения, я бы хотел поговорить с мистером Смитом.
Доулиш был так поражен, что выражение его лица, видно, выдало его реакцию, ибо Смит немедленно замер от новой вспышки страха. Тон говорившего был весьма похож на прежний тон Смита, когда тот не сомневался в том, что все будет так, как он хочет.
— Вы его босс? — спросил Доулиш.
— О, боже! — прошептал Смит.
— Я коллега, — послышалось в трубке. — Будьте добры, позовите его к телефону.
После небольшой паузы Доулиш спокойно сказал:
— Не уверен, что разговор с вами или с кем-либо другим целесообразен.
— Мистер Доулиш, этот вопрос не подлежит обсуждению. Вы уже, наверное, знаете, что от вас требуется. Если вы упорствуете, мне это надо знать. Соедините меня со Смитом.
— Мистер Смит, — как бы извиняясь, ответил Доулиш, — в данный момент неважно себя чувствует.
— О, да если только вы посмели…
— Просто я ненадолго уложил его спать, — уточнил доулиш, глядя поверх трубки на Смита. — Могу ли я что-нибудь ему передать, когда он проснется?
Пауза затянулась, и Доулиш не смог подавить легкую дрожь, вызванную подсознательным страхом. Наконец человек на другом конце провода сказал, тщательно подбирая слова: