— Я заинтересовался государством Нобль и стал членом команды «Идеал». Я придаю большое значение возможности содействовать прогрессу своими скромными усилиями, — Нельсон Пике отвечал серьезно, неспеша подбирая слова.
— Часто ли вас преследуют аварии? — спросила Мари-Луиза. — По риску я бы назвала вашу профессию самой мужской, более всего мужской.
— За моей спиной уже восемнадцать аварий, — с грустью усмехнулся Пике.
— Какое место в завтрашних соревнованиях самое трудное для гонщика? — спросил Том, отпив шампанского. Пике не прикасался к алкоголю. Он вдумчиво смотрел прямо в глаза собеседнику, источая безграничное спокойствие:
— Наверное, там, где машины вылетают из туннеля под центром конгресса. Несешься со скоростью 270 км в час, слева яхтная пристань, а впереди поворот под прямым углом. Гонщики называют его «Коварным». Здесь в 55-ом плюхнулся в море вместе с автомобилем легендарный Альбер Аскари, а в 67-ом сгорел Лоренцо Бандини. Перед правым поворотом надо переключить передачу с шее-той на третью и вписаться в поворот со скоростью 190 км з час. Во время тренировок устанавливается максимальная скорость, с которой ты способен преодолеть этот поворот. Например, если скорость 191 километр, машину выбросит с трассы, а если 189 — будет слишком медленно. Поэтому поворот следует брать точно со скоростью 190 км в час.
— Вы говорите, сгорел Лоренцо Бандини? Значит, все же есть опасность сгореть? — спросила Мари-Луиза.
— У нас костюмы, которые предохраняют от огня 30 секунд. За это время подоспевают пожарные и добираются до кабины. На трассе дежурят восемьдесят врачей, двести санитаров, целый полк пожарных, даже водолазы…
— Завтра у сеньора Пике трудный день, — блеснув глазами, сказал Роберт. — Не лучше ли отложить вопросы на после гонок?
— Роберт сто раз прав, — сказала Мари-Луиза.
— В самом деле, — аристократически улыбнувшись, произнес Пике, — пожалуй, мне лучше подняться в свою комнату для пассивного отдыха. До завтра…
— Успеха, полного успеха, — пожелала Мари-Луиза.
Роберт и Том пожали Нельсону Пике руку и попрощались.
— У тебя, Том, был содержательный вечер, — иронически улыбнулась Мари-Луиза. — Набрался информации. Завтра будет легко вещать.
— Сейчас я себя чувствую, как одинокий человек, ломающий себе голову, как ему встретить Рождество, — сказал Том. — Вам не приходилось быть одиноким в компании? — обратился он к Роберту.
— В таком случае, Мари-Луиза — это не часть вашего «я», — сказал Роберт.
— Нет. Как и я не часть ее «я».
— Заливай на здоровье, — сказала Мари-Луиза. — Не была бы я частью твоего «я», мы не сидели бы здесь вместе. Ты так ко мне прилип, что я больше не чувствую себя свободной. А впрочем, может, ты это делаешь ОТТОГО, что боишься одиночества. Даже со мной ты одинок. Роберт, чувствуешь ли ты сейчас себя одиноким?
— Нет. Поскольку рассказываю тебе истории своей Жизни, ты часть моего «я».
— Я восстанавливаю выцветающее полотно твоей жизни, — сказала Мари-Луиза. — Оттого, наверно, я для тебя кое-что и значу. Ведь то, что мы делаем сегодня, завтра бессмысленно и никчемно.
— Иногда мне кажется, что единственная борьба, в которой я участвую, это борьба со скукой. Чем меньше скука, тем ты богаче.
— А мне кажется, чем больше ценишь скуку, тем меньше она тебя мучает, — заметил Роберт. — Не все умеют испытывать скуку.
— Том, мне хочется поскучать с Робертом, — сказала Мари-Луиза. — У него уже готова для меня скучная история о том, какой он отличный христианин и тому подобное.
— Если тебя с Робертом связывают профессиональные интересы, я готов удалиться, — сказал Том.
— Чисто профессиональные интересы. Мы хотим скучно поговорить о скуке.
— Жду тебя в своей комнате, — сказал Том, почему-то краснея.
Он встал, растерянно кивнул и оставил Мари-Луизу с Робертом. Кафе походило на плывущий в облачную лунную ночь парусник.
— Его привязанность меня порядком раздражает. Если б ты знал, насколько пусты эти телекомментаторы!
— О чем будем говорить?
— Расскажи мне скучно какую-нибудь скучную историю, в которой действует какой-нибудь скучный человек.
Роберт подозвал официанта и заказал апельсиновый сок. Мари-Луиза пила шампанское. Легкий ветерок играл на листьях пальм. Роберт смотрел в глаза своей рослой собеседнице и старался себе уяснить, почему его так тянет к ней.
— Мы связаны чем-то большим, чем профессиональный интерес, — угадав ход мыслей Роберта, сказала Мари-Луиза. — Я опасаюсь за будущее. Чем больше я узнаю о тебе, тем симпатичнее ты кажешься. Может, здесь виновато физическое влечение, а не построения логики. Так и быть. Помучай старую деву и расскажи ей христианскую историю, в которой ты бы выглядел наилучшим образом.