Лев Смирнов… помню его стихи еще по прошлой жизни. Особенно врезалось небольшое: «Баллада о солдате»:
Вроде даже песня была такая на его слова:
Да я, если вдуматься, и Льва Васильевича помню, слушал его по ю-тубу. Хорошо пожил человек, был успешен и как поэт, и как поэт-песенник, и как юрист. Скончался на 93-м году жизни, не смог побороть ковид[9].
— Вы еще что-нибудь заказывать будете? — оторвал меня от размышлений женский голос.
Я взглянул на стол, потом на часы. Все съедены, выпито — больше часа балдею в прошлой жизни. Мощный толчок получил от журнала, явно читанного мной раньше. Но я, собственно, журнал купил, чтоб адрес посмотреть и коллектив редакционный, уяснить к кому обращаться. Хотя я даже с чем обращаться не определился, надо же хоть стишок какой принести или рассказ… Ладно, три дня отпуска имеется — разберусь.
Глава 9
Вечер в гостинице наступает быстро. Тем более, что номер мне нынче сняли не такой роскошный, как в первый раз. Ну, так тогда им от меня было нужно, а нынче я свои задачи выполнил. Подробное описание возможных использований собак разных пород, суть и техническое обеспечение собачьих питомников, возрождение науки о запахах — одорологии… Я много там чего написал. Да и бриллианты представил на блюдечке с голубой каемочкой.
Так что номер скромный. Вместо телевизора — радиоприемник с длинными и короткими волнами настройки, кровать явно одноместная, в туалете всего лишь душ. Да и мебель пожиже: кресло, стул и круглый столик у окна. Зато из окна вид! Вид на закатную Москву. Покуролесил я в ней в прошлой жизни, покуролесил!
Вот, покуролесивши этак с неделю, выходит он однажды ночью, и прямо в дом к тестю, а в руках у него по пистолету…
Откуда цитата? А я помню: Салтыков-Щедрин М. Е., Губернские очерки, 1857.
А закажу-ка я себе ужин в номер. А чё, деньги есть. Галкина в будущем номере журнала «Юность» на вопрос «Что делать, если нельзя, но очень хочется?» «Дорогой друг! Если нельзя, но очень хочется, то — можно». Но это позже, при Полевом.
Звоню по внутреннему телефону, сообщаю о своем намерение поужинать в одиночестве. Через несколько минут появляется халдей. Что это я — не халдей, а скромный советский официант в манишке под черным фраком и во всем черном: туфли, носки, брюки и бабочка. В руках два меню, одно винное. Так сказать парень исполняет и должность сомелье[10] по совместительству. Откуда знаю? В прошлой жизни работал одно время в Ялте на этой должности, делал рекламу крымским винам. О том, что в конце этого биографического этапа продал погреб коллекционных вин заезжему американцу, умолчу. Потом несколько лет не решался в Крым приезжать.
Но что же выбрать из богатого меню? Оливье брать не буду, жирный — спать будет тревожно. Возьму-ка я осетрины на вертеле, пиалу царской ухи с сухариками да алма-атинских яблок на десерт, благо зубы пока не шатаются, да и желудок у нового тела вполне мужественный, на перловке армейской натренированный.
— А из выпивки? — спрашивает халдей.
Что пьет на ночь уважающий себя афери… тьфу — милиционер? А пьет он на ночь кагор. И вкусный, и по мозгам не бьет.
Только не тот кагор, что производят в СССР, не то крепленное десертное вино темно-красного цвета, которое производится в любой стране методом тепловой обработки. Нет, вечером надо пить кагор или, правильнее, каор из Франции — красное сухое вино, которое производится в окрестностях Каора в долине реки Ло. Когда своего вина в России еще не производили, эту алкогольную продукцию импортировали. Священный Синод признал кагор в единственным вином, которое можно использовать для церковных нужд.
9
Вот он читает это стихотворение в гостях у Л. Смирнова. Запись 24 октября 2017 г. — https://youtu.be/M1r8KMc9rbs