Так что (опять надеюсь) «Криминальная история бывшего мертвеца» будет принята благосклонно.
Появление в редакции перед обедом странного милиционера было заметным. Ибо пришел он не только перед обедом, но и с таким количеством вкусняшек, что на обед никто и не пошел. Кроме занудного зав. отдела писем, который сослался на язву и диету, за стол сели все. Включая Евгения Евтушенко, который как раз хвастался публикацией своих стихов в библиотечки «Огонька». (Книжки «Библиотека „Огонек“» выходили с 1925 по 1991 год раз в неделю и продавались отдельно от журнала, их выпуск не прерывался даже во время войны). Еще бы не радоваться — гонорары в Издательстве «Правда» покруче, чем в «Юности»!
Девочки строгали буженину и колбасу, Андрюша Вознесенский уделил внимание нежному балыку семги, а Женя открывал бутылки. Армянский коньяк «Двин» вызвал восторг. Армянский коньяк «Двин» действительно особый напиток. Он относится к напиткам, в которых градусная составляющая выше обычной. А началось все с экспедиции полярников в 1937 году. Путешественников снаряжали всем Союзом, Армянская ССР в числе прочих снарядила исследователей севера коньяком. То ли в шутку, то ли в серьез, полярники прислали фото с бочкой коньяка, под которой написали: за полярным кругом настолько холодно, что 40° напиток их не согревает. Виноделы СССР превзошли сами себя, колдуя над «Двином». Несмотря на крепость напитка в 50°, он был достаточно мягок, сочетал приятный вкус и аромат[11].
Сели за стол.
— Чем же, позвольте спросить, — спросил Вознесенский, — мы заслужили столь дорогого и неожиданного угощения? Неужели в милиции повысили оклады?
— Да нет, — ответил капитан Овчаренко. — Просто я в Москве недавно, знакомых мало. А тут неожиданно премию получил. С кем её пропить? Конечно с коллективом любимого журнала. Я и сам немного пишу, так что вы все хоть и косвенно, но коллеги.
— Ну, ежели так, — сказал Женя, — то вместо тоста прочти свое стихотворение. То, что покороче.
Гость слегка задумался и хорошо поставленным баритоном прочитал:
Стихи оказались неожиданно зрелыми. Непривычными для советской поэзии, даже какими-то старорежимными. Но в них была пыль дальних дорог, в них были рыцари, опоясанные мечами, в них были бродячие музыканты.
— Здорово! сказала редактор отдела писем Елена Дмитриевна, мне нравится. Потом обсудим ваше творчество, вы ведь принесли нам что-нибудь?
— Ну да, — ответил капитан. — Принес немного. Но потом, очень вкусно пахнет.
Пахло действительно офигенно.
Выпили коньяк. Для тех, кто пил его впервые, вкус оказался приятным. Очень насыщенный, с примесью чернослива, шоколада и ванили.
Коньяк «Двин» выпускался недолго и в небольших количествах. Он считался элитным, коллекционным напитком, не предусмотренным для широких масс, и достать его даже в Москве было трудно. Так что редакционный коллектив пил и ел с удовольствием.
Потом был чай и неожиданный гость извлек откуда-то настоящий шоколадный набор. С оленем, бегущим по коробке. С непременными ромовыми конфетами в составе остальных.
Люди этого поколения очень любили эпиграф поэмы Евтушенко Братская ГЭС:
Это как раз строчки из Петра Пиницы, из его поэмы Брезентоград. Тем более, что Пиница и сам работал на строительстве Братской ГЭС и брезентовские армейские палатки, в которых жили рабочие, для него не аллегория.
СССР недооценил поэта Петра Пиницы. Вот он и грустил, и пил горькую. Я встречал его в молодежной газете Иркутска, где некоторые стихи его публиковались, Те, кто были не слишком вызывающими.