Выбрать главу

Любопытно, что в Сибири с гончими в советское время не охотились, а охота с лайками отличается в корне. Наверное, какой-то фильм, рассказывающий про забавы помещиков, послужил толчком.

Так что именно в то время, когда Хрущев делился с Председателем КБ планом обуздания непокорного миллионера, Овчаренко садился на ТУ-104, купив билет за огромные деньги — 83 рубля.

Глава 24

…Родной сибирский говорок, Меня ты, паря, уберег От всех прилизанных речей Из гладких ровных кирпичей, Где нет наличников резных И голубятен озорных, Как над тобой, моя изба, Как над тобой, моя судьба.
Я был во всем огромном мире Послом не чьим-нибудь — Сибири, Хоть я совсем не дипломат. И до конца — в ответ наветам — Сибирским буду я поэтом, А тот, кто мне не верит в этом, Что ж — тот ничо не понимат!
Евгений Евтушенко,
27 августа 1973 г., Иркутск

Вы ездили поездом в СССР? Нет, вы точно ездили поездом в советском союзе? Именно так думал я, наслаждаясь поездкой и невольно сравнивая с такими же в будущем. В том двухтысячном будущем, когда получил возможность объездить полмира. Убогость капиталистического железнодорожного сервиса по сравнению с нынешним — советским поражала!

Нет конечно, кондишен в купе, электричество вместо печек зимой, сервис — все вроде на уровне. Но где вальяжность поездки, удовольствие от нее, входящее частью в отпуск сибиряка, следующего в санаторий на Черном море непременно через Москву.

В общем я, как бы прощаясь с Россией и желая повидать себя самого, не полетел на ТУ-104. В самый последний момент передумал. Не потому, что боялся обнаружить себя при посадке, нет — в этом времени еще нет строгого контроля за авиа пассажирами. Просто вспомнилось как в прошлой жизни, когда папа еще был жив, мы всей семьей ездили на море. В двух спальных купе и через Москву…

Вот я и купил купе в поезде Москва-Пекин. Двухместное (я выкупил оба места), с креслом у столика, с вишневым бархатом обивки и с умывальником на два купе (забавно устроенным — когда открываю свою дверь, то дверь в смежном купе блокируется).

Наш «международный» вагон соседний с рестораном и я с нетерпением ждал, когда он откроется. В памяти и осязаемо слюноотделением вспомнились московские ромовые бабы, которые мы, поспев к подходу поезда в Иркутске (стоянка 25 минут), покупали вместе с чешским пивом прямо в вагоне-ресторане.

Вежливый стук проводника совпал с ритмичным стуком колес на стыках, набиравшего скорость поезда.

— Ваши билеты, пожалуйста… Кто-то подсядет в пути на второе место? Возможно? Понятно. Может желаете чего, покуда ресторан не открылся? Пивко есть чешское, конфеты, жареная курица. Хлеб есть Бородинский. Ну ладно, тогда я вам чаек принесу. Собственной заварки с душицей. Если что — кнопочку нажмите вот тут.

Радио, тихонько игравшее гимн СССР, сообщило о концерте по заявкам. Запела Клавдия Шульженко:

Клёны выкрасили город Колдовским каким-то цветом, Это снова, это снова Бабье лето, бабье лето!
Что так быстро тают листья, Ничего мне не понятно… Я ловлю, как эти листья, Наши даты, наши даты…

Я откинулся на спинку мягкого кресла. Мне было невероятно хорошо. И от того, что еду с удобствами. И от того, что на время скрылся от возможных хищников КГБ. И от того, что еду на Родину. Сибирь, как я люблю её!

И сразу вспомнились еще не написанные стихи Жени Евтушенко, с которым был лично знаком.

Родной сибирский говорок, Как теплый легонький парок У губ, когда мороз под сорок. Как омуль, вымерший почти, Нет-нет, он вдруг блеснет в пути Забытым всплеском в разговорах. Его я знаю наизусть. Горчит он, как соленый груздь. Как голубика — с кислецой И нежной дымчатой пыльцой. Он как пропавшая с лотка Черемуховая мука, Где, словно карий глаз кругла, Глядишь, — и косточка цела. Когда истаивает свет, То на завалинке чалдоночка С милком тверда, как плоскодоночка: «Однако, спать пора — темнеет…» А парень дышит горячо. «Да чо ты, паря!» — «Я ничо…» — «Ты чо — немножечко тово? Каво ты делашь?» — «Никаво». «Ты чо мне, паря, платье мяшь?» — «А чо — сама не понимашь?»