— Одну минуточку, одну минуточку, ничего не трогай — оторвавшись от своего наблюдательного пункта успокоил Леонид Константинович свою законную половину, собирающуюся с духом сказать что она про всё это думает.
Этим временем Пунцов набрал номер и переждав несколько позывных гудков говорил в телефонную трубку.
— Кузьма Терентьич, доброе утро! Леонид Константинович, Ваш сосед напротив, беспокоит…Я Вас не разбудил?…Давно на ногах и уже два круга вокруг магазина сделали?..Замечательно, тем более в Ваши годы…Понятно. Я чего звоню, Кузьма Терентьич. Я сегодня у своих дверей деньги нашёл и подумал, может это Ваши?…Сколько?…Пять рублей…, а десять?…Десятка Ваша? Очень хорошо, тогда заберите, нам чужого не надо…Да, прямо сейчас.
Пунцов удерживая за сумку рвущуюся на волю жену распорядился:
— Десятку давай!
— Ты что, с ума сошёл? Какая десятка? Я на работу опаздываю!
— Не мелочись, жизнь дороже, — продолжал играть в тёмную Леонид Константинович.
На звук дверного звонка Пунцов отреагировал мгновенно.
— Это Вы, Кузьма Терентьич?
— А кто же ещё? Я за деньгами пришёл, — раздался за дверью голос не совсем трезвого соседа.
— Кузьма Терентьич, я пока открываю, Вы посмотрите возле нашей двери ничего подозрительного нет? — громко попросил Леонид Константинович утреннего визитёра, опять прильнув к искажающей оптике глазка.
— Возле вашей?
— Да, к ручке ничего не привязано?
— Вроде нет, а что?
— Да так, пустяки, к слову пришлось, — открыв дверь беззаботно ответил Пунцов, озираясь по сторонам. Затем, взяв руку прибывающего в растерянности соседа, высыпал ему в ладонь горсть мелочи. — Держи, Терентьич, свою потерю.
Пока тот, уставившись на кучку презренного металла, подсчитывал его денежный эквивалент, Леонид Константинович успел втиснуться за женой в закрывающийся лифт.
— И что это всё значит? — не скрывая недовольства спросила Нина Юрьевна своего благоверного.
— Элементарные меры безопасности, моя дорогая, — не поддаваясь настроению жены ответил корректно Пунцов. — Какой-нибудь дурак типа Гвоздодёра повесит гранатку на ручку нашей квартиры. Ты дверку открываешь…Бум! И в твою честь даже переулок не назовут.
— Ой, не знаю, Лёнчик, мне кажется, ты всё преувеличиваешь, — меняя настроение на противоположное, ответила Нина Юрьевна.
— Бережёного, сама знаешь, и страховая компания бережёт, — заключил ответственный за безопасность жены супруг и первый вышел из раскрывшегося на первом этаже лифта. Жестом попросил супругу оставаться на месте. Потом внимательно осмотрел внутри и снаружи подъезд, заглянув во все закоулки. После чего вернувшись, разрешил ей продолжать движение.
— Счастливого пути, не забудь про Гвоздодёра.
— Ладно.
— Не ладно, а смотри в оба, — крикнул уходящей жене вслед Пунцов.
На площадке у квартиры Пунцовых всё ещё стоял Кузьма Терентьич со своей претензией.
— Я, конечно, не писатель, но как не считай, рубля не хватает.
— Что Вы говорите? — с фальшивым участием проникся в проблему Леонид Константинович, — наверное, под диван закатился. Вечером найду — отдам.
— Точно? — мало веря Пунцову спросил Кузьма Терентьич.
— Честное слово, как только — так сразу, — успокоил Леонид Константинович, подкрепляя свои слова ласковым взглядом, которым смотрит на своё дитя отец, обещая ему с получки стать добрым волшебником, чтобы исполнить все его желания.
«…Дед Мороз шёл по лесу и внимательно осматривал свои владения. Белоснежных сугробов было столько сколько нужно. Серебристый иней на деревьях как всегда лежал сказочно красиво. Зайцы все без исключения были обеспечены белыми шубками, а медведи тёплыми берлогами в тихом центре непроходимой чащи.
Всё находилось на своих местах и в необходимом количестве, даже капканы, расставленные на него старой хрычовкой были не тронуты.»
«Как-то не очень литературно со старухой получается,» — засомневался личный биограф Деда Мороза «лучше придержимся классических канонов.»
«…Капканы, расставленные злой Бабой Ягой были на месте в целости и сохранности. Все в заповедном лесу знали об их существовании, а Дед Мороз и подавно. Обходя стороной опасные железяки изо дня в день, любимец мальчишек и девчонок протаптывал рядом с ними узкую тропинку, на которой запросто могли разъехаться два всадника, не задевая друг друга. Он, конечно, мог превратить поджидающих его зубастых ржавых разбойников в сосульки, но не делал этого по совету своей внучки Снегурочки, она ещё осенью научила как проучить старую колдунью. Расчёт её был прост: «Рано или поздно пурга занесёт к ним «новых русских» чисто поохотиться, те с пьяну лоханутся и попадут в капкан. За это они Бабе Яге вынесут челюсть вместе с последним зубом и поставят её на «счетчик…»