Когда немногословный пассажир покидал гостеприимное средство передвижения, его водитель задал бестактный вопрос:
— А деньги?
— Деньги? — переспросил заслуженный артист зоны. — Нет проблем. Сейчас принесу, только ты, земляк, не уезжай. Хорошо?
И вопросительно посмотрел на человека за рулём просто и открыто, как смотрит медведь-шатун на случайно встретившегося в лесу охотника. После чего владелец головы, в которой родился нелепый вопрос о деньгах, вдруг засуетился даванул на «газ» на ходу захлопнул дверцу, оставленную открытой неблагодарным пассажиром. Гвоздодёр остался доволен понятливостью автолюбителя и, развернувшись на 180 градусов, вышел на финишную прямую к зовущим дверям магазина.
Выйдя из магазина с бутылкой водки в руке и пачкой жевательной резинки в кармане, бесконвойный отпускник бодро зашагал в сторону стоящей под тенистым деревом скамейке. Не обращая внимания на прохожих, Гвоздодёр по-деловому свернул винтовую пробку с поллитровой тары и залпом из горлышка её оприходовал. Закусив мятной подушечкой, трезвенник с семилетним стажем почувствовал, что долгожданный праздник начинается на славу.
Зеркала его души синхронно покрылись туманной поволокой, тускло отражая глубокий внутренний мир Гвоздодёра, уходящий глухим коридором в тёмный сырой подвал, затянутый паутиной и заваленный старым хламом, место в котором было только паукам и мокрицам, а для всего прочего просто не было.
Глава вторая. Пунцовы
Пунцов проснулся, когда жена давным-давно ушла на работу, а он, как премьер-министр, мог позволить себе некоторую слабость иметь в своём распоряжении ненормированный рабочий график, позволяющий ему трудиться по мере сил и не взирая на время суток и отдыхать по необходимости. Потому что Пунцов Леонид Константинович был свободным художником, а ещё проще — детским писателем.
Быть писателем это не сахар, если сказать правду, тем более детским. Но Пунцов своё творчество любил, и образ жизни менять не собирался. Ещё в молодости он вышел победителем в литературном конкурсе с правом напечатать свою первую книжку с небольшим, но гонораром. С тех пор, втянувшись в литературный труд, познал радость и печаль творца, и незаметно перевалив сорокалетний рубеж ни о чём другом уже не мечтал, радуясь как ребёнок, время от времени появлению своей новой книге в книжном шкафу. Иногда, правда, Леонид Константинович в периоды особых материальных выворотов судьбы не брезговал высокооплачиваемой и не очень работой совершенно не связанной с творческими муками. За свою жизнь он не только научился сочинять сказки и спать до обеда, но и умел многое делать своими руками. Также был не плох как организатор торгово-посреднических дел и прочих бизнес проектов вплотную соприкасаемых с добычей материальных ценностей. К горькому сожалению его домашних, такие занятия талантливому писателю быстро надоедали своим однообразием: купить-продать, пилить-строгать, не взирая на материальное благополучие. Ему же требовалась каждодневная нагрузка на извилины головного мозга, после которой рождалось и сочинялось что-нибудь новое, оригинальное на чистом листе бумаги.
Всё остальное для создателя волшебного мира сказок было невыносимо скучным времяпрепровождением. Поэтому Пунцов, выбрал подходящее для себя высокоинтеллектуальное занятие — пожизненную литературную каторгу.
Встав с постели Леонид Константинович, проскрипев мебельными колёсиками собрал двуспальную ночную лежанку в почти новый угловой диван. Затем, напугав невзрачный на первый и на второй взгляд мужской силуэт писателя несколькими наклонами и прочими физическими выкрутасами, перешёл к водным процедурам — мытью оставшейся с вечера посуды. В том же спортивном темпе сделал влажную уборку квартиры и поставил варить гороховый суп.
Последние манипуляции по хозяйству были необходимой данью домашнего литератора к чистоте и порядку, а также частичной компенсацией жене за финансовые невзгоды, приносимые заботливым супругом в дом, в то время как Нина Юрьевна Пунцова от зари до зари в звании капитана милиции выполняла свой профессиональный долг в качестве следователя уголовного розыска. Завершив свой привычный утренний моцион, Леонид Константинович сел за письменный стол, где его ждала не давно начатая новогодняя сказка. Игнорируя чудо техники — компьютер, виртуоз сказочного слова творил свои шедевры типичной шариковой ручкой на обыкновенном пишущей бумаге. Техническую работу, печатать на клавиатуре, он доверял жене и дочке, а сам довольствовался каракулями, вышедшими из — под его руки, про Бабу Ягу и Деда Мороза.