— Почему против? Я буду только благодарен, если вы укажете нам наши ошибки, недочеты…
Испуганный Ращеня прошел мимо Сергея и наступил ему на ногу: «Молчи!» Секретарь райкома по зоне дергал за рукав. Члены комиссии переглядывались: «Чудак человек!»
— Но ведь вы приехали нас передовиками объявить… Машину корреспондентов привезли… Что ж, люди работали действительно хорошо, их стоит отметить… Но не умеют у нас хвалить, вот чего я боюсь… Как не умеют иной раз и критиковать. Если критика — так на уничтожение. Хвалят — так взахлеб. Я же знаю: стоит вам сказать — МТС передовая, как напишут невесть что… «Своих успехов МТС добилась благодаря высокому уровню политико-массовой работы», — это уж в первую очередь. А это неправда! Пускай обижаются на меня секретари, пускай это покажется парадоксом. Слабо у нас поставлена партийная работа, особенно в колхозах. А напишут, что все хорошо, — и мы сами поверим в это, поверим, что мы лучше всех… Успокоимся… И другие поверят, ещё опыт захотят перенять…
— Что ты митингуешь? — раздраженно перебил его секретарь по зоне. — Тебе кажется, что один ты работаешь, ты один все сделал!
— Не мешайте, — сказал Журавский со смехом в голосе. — Дайте человеку высказаться…
Министр бросил на секретаря недовольный взгляд. Ему тоже хотелось, чтоб ещё одна МТС вышла в передовые, чтоб о ней писали, упоминали в докладах, а тут нашелся вдруг какой-то чудак.
Зухов делал вид, что его этот разговор не интересует, что это их внутренние дела, а он — гость, однако хитро наматывал все на ус, разглядывая в окно окрестности.
Один из корреспондентов что-то записывал в блокнот, с любопытством поглядывая на Костянка.
— Напишут, что у передовиков все идеально. А иначе — какие же они передовики, если у МТС нет столовой, не хватает мест в общежитии, нет клуба. С кадрами неблагополучно… Нам, например, пришлось нанять хату, чтоб организовать столовку, а это — за километр от усадьбы…
Ращеня, чувствуя, что дело плохо, не выдержал, засуетился.
— Николай Николаевич, Костянок в плохом настроении. Мы тут перед вашим приездом поссорились из-за пустяка.
— Не из-за пустяка, а из-за трактора.
— Ага, месть директору, — пошутил министр. — Вы кем работаете, молодой человек?
Сергей не ответил. Десять минут назад они знакомились, и он назвал свою должность.
— Главным инженером, — подсказал кто-то.
— Главным инженером? — как будто удивился Николай Николаевич и тут же переменил тон. — Ну что ж, тогда показывайте свои владения. Но, знаете, это опасно — не хотеть быть передовым.
— Вы меня неправильно поняли. Я хочу этого не меньше других, но — настоящим…
— Ага, вот это откровенно. Значит, пока вы передовики ненастоящие?
Выходя, Ращеня в отчаянии прошептал:
— Ну что ты наделал! Эх, Сергей Степанович!
А на дворе, когда обходили размешанную гусеницами грязь, Сергея придержал за локоть Журавский: — Ты чего это разошелся?
— А куда мы торопимся, Роман Карпович? Мы ещё не встали на ноги, не закрепили первых небольших успехов, не знаем, как будет в поле… Очень мало ещё сделали в колхозах. А нас начнут прославлять. К чему? Испортят людей, и в первую очередь этого тщеславного старика, — кивнул он на Ращеню.
— Обозлился он на тебя.
— Ничего, поладим, — усмехнулся Сергей.
Комиссия ходила долго. Осматривали мастерскую, проверяли машины, беседовали с людьми. Несомненно, многое им нравилось, но никто, кроме корреспондентов, не высказывал своего одобрения. Молчал министр, молчали его подчиненные. Ращеня загрустил: «Все пропало, все старания и надежды. Чего он добивается, этот Костянок? Что ему надо?»
Ращеня приложил немало усилий и находчивости, чтобы провести комиссию мимо трактора, оставленного для повторного ремонта. Казалось, старания его увенчались успехом: комиссия уже отходила от навеса, где стоял этот злосчастный трактор, И вдруг — опять Костянок:
— А вот эту машину пришлось задержать. Нужен повторный ремонт.
Ращеня от отчаяния даже застонал: «Зарезал, сукин сын, окончательно зарезал».
Министр, который до сих пор ничего не записывал, достал из кармана сложенную вдвое ученическую тетрадь и что-то отметил.
— А теперь в колхозы. Одеваться не будете? — обратился он к Костянку.
— А я не поеду. У меня — экзамен.
— Какой экзамен?
— Группа учеников старших классов изучала трактор и комбайн. Сегодня проверяем их знания.
— Сергей Степанович, а может, отложим? — попросил Ращеня, боясь, что отказ Костянка сопровождать начальство окончательно испортит впечатление — и тогда уж не только в передовые не попадешь, но и выговор получишь.