Мимо прошла Наталья Петровна. Она и здесь врач — надо последить, не стало бы кому дурно.
Она послушала разговоры мужчин и укоризненно бросила:
— Больше нет у вас времени поговорить о делах.
Они смущённо замолкли.
На минуту остановились перед хатой учителя: потребовали женщины, чтоб покойник простился с родным домом, с садом, с пчелами.
В эту минуту появился Алёша Костянок. Его сразу увидели все. Он вышел со двора напротив, должно быть шел огородами, чтоб сократить путь, быстро подошел к гробу, растерянно остановился. Потом сорвал с головы свою пропыленную кепку и энергичным жестом вытер ею глаза. Тогда снова заплакали девочки-школьницы. И впервые сегодня заплакала Рая, но от этих слез ей сразу стало легче, будто залили они тот нездоровый огонь, что разгорался в её душе; погас лихорадочный блеск в глазах, и они стали такими же, как у всех, — красными, заплаканными.
Алёша сунул кепку в карман и молча попросил брата уступить ему место нести гроб.
41
Через несколько дней Алёша уезжал в свою МТС. Накануне его отъезда Аня родила сына. Он зашел в комнату, где она лежала, без смущения, по-взрослому простой и сдержанный, бодро кивнул ей:
— Ну, поправляйся, сестра!
Осторожно коснулся пальцем красненькой щечки малыша, засмеялся.
— Будь здоров, тезка!
На дворе его поджидали друзья — Левон и Володя. Мать уже вручила им — одному небольшой чемоданчик, другому довольно объемистый вещевой мешок, все для Алеши, хотя сын два дня убеждал её, что ничего ему не надо, все у него есть там, в Рогачах. Но мать остается матерью, должна же она позаботиться, чтоб дитя её, уйдя в люди, не испытывало ни в чем нужды.
Алёша поцеловал растроганную мать.
— Гляди, сынок, будь осторожен в дороге. Еда в чемодане. — Да я к вечеру дома буду, мама.
— «Дома». — Мать заплакала.
Ребята собрались проводить товарища до большака, где он должен был сесть на автобус, курсирующий между районным и областным центрами.
Когда миновали огороды и вышли на тропку, что вела вдоль ручья в поле, к березовой роще, Алёша остановился, посмотрел на школу. Постояли молча.
— Ну вот и вылетели мы из этого гнезда, — сказал Левон без грусти.
— Вылететь-то вылетели, а где сядем… — Володя вздохнул. — Хотя вам что, у вас всё ясно. А вот у меня… Провалю я, хлопцы, в институт… Что тогда буду делать?
Алёша удивленно и даже презрительно посмотрел на товарища.
— Как это что делать? Работать будешь. Приезжай ко мне.
— А что ты думаешь! Приеду!
Уже не раз заводили они этот разговор, и начинал его всегда Володя. Алёша все больше рассказывал про свою МТС. Он и сейчас не удержался:
— Я, хлопцы, раньше думал, что красивее наших Криниц ничего на свете нет. Ого! Знали бы вы, сколько красивых мест на земле! Деревня, где наша бригада работает, на самом берегу Днепра. А за рекою лес!.. — Он оживленно размахивал руками.
— И не тянет тебя домой? — спросил Левон. Алёша помолчал, потом откровенно признался:
— Тянет, хлопцы.
— Тебе надо там влюбиться, — серьёзно посоветовал Володя. — Есть красивые девчата?
— А где их нет! Есть. — И Алёша вздохнул.
— Но ты не можешь Раю забыть, да? — догадался Володя. Левон толкнул его мешком: «Не задевай больного места, поделикатнее». Но Алёша ответил спокойно, не краснея и не смущаясь:
— А что мне Рая! Нечего мне о ней думать.
— Правильно, Алёша! Хотя, знаешь, она, брат, понемногу становится человеком. Катя говорит, что она тебе первая написала. Верно? Это хорошо, что не ты первый, — продолжал философствовать Володя. — Перед ними не расстилайся, а то как раз под башмаком окажешься. Недаром Пушкин писал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Так, кажется, Левон? А Пушкин здорово разбирался в этих делах!
И вдруг они увидели Раю. Она вышла из ольшаника у Криницы и остановилась на стежке, как бы загораживая им путь. Не могло быть сомнений, что она их ждала. Нет, не их. Она ждала Алешу. Ребята это сразу поняли. Володя грубовато спросил:
— Признавайся — условились?
Алёша не ответил. Он решительно взял из рук бестактного друга чемодан.
— Спасибо, хлопцы. Дальше я пойду один.
— Один! — возмутился Володя. — Эх, ты! А ещё говорил…
— Не вмешивайся, пожалуйста, в личные дела, — остановил его Левой.
— Бабники вы проклятые! Из-за девчонки ты готов всех друзей забыть. Ну и черт с тобой! Отказываешься от нашей помощи — на, тащи, как ишак, свои мешки.
Алёша попрощался с ребятами и, вскинув мешок на плечо; быстро зашагал к Рае. Ему было неловко и немножко стыдно перед товарищами, и он сердился за это на Раю. Но вместе с тем он обрадовался, что она пришла проводить его, а может быть, и сказать ему что-нибудь. Он сразу забыл все свои обиды и пожалел, что так холодно ответил на её письмо. Теперь встреча с ней казалась ему такой желанной, что он даже с лучшими друзьями поступил не очень-то красиво, и боялся он её, этой встречи, чувствовал, как все сильнее и сильнее бьется сердце.