Отец всегда спрашивает о ней и о том, как она. В тот день, когда я сказала ему, что мама выходит замуж, я видела, как изменилось его лицо, и мне было больно от того, какие страдания это принесло ему. Это убило меня. Думаю, папа всегда надеялся, что мама вернётся к нему, если у неё будет немного своего пространства. Но она не вернулась.
— Я не знаю, Роберто, — говорю я, возвращаясь обратно к нашему разговору.
— Ну, он должен найти кого-то. После всех этих лет, Контос не может тосковать только по твоей матери. Пришло его время быть счастливым, — я киваю, соглашаясь, и мы собираемся уходить. Я и Кассандра целуем Роберто на прощание. И как только мы собираемся выйти на улицу, в ресторан забегает один из головорезов моего отца весь в крови.
Глава 24
Я стою и смотрю, как мужчина тяжело дышит, пытаясь отдышаться, и все ждут, пока он заговорит. Когда он, наконец, начинает говорить, то произносит слова так быстро, что я едва могу разобрать его речь.
— Люди Кристиана начали в нас стрелять сразу, как только мы вышли из машины к ним на встречу.
— Чья на тебе кровь? — задаёт вопрос Скала. Головорез смотрит мне в глаза, а потом уставляется в пол, после чего глядит на Скалу, и мне хочется закрыть свои уши.
— Это кровь Босса.
Я вылетаю на улицу. Нельзя больше ждать. Как только я завожу мотор, в машину запрыгивают Стефано и Скала.
— В больницу, сейчас же! — кричит телохранитель с заднего сиденья. Я гоню словно сумасшедшая. Виляю между машин, стоящих в пробке, не заботясь о ком-либо ещё. Я слышу, как другие водители кричат мне сбавить скорость. Но я не делаю этого. А еду так быстро, как только могу, чтобы быстрее добраться до отца. Я не знаю, насколько плохи дела, но скорее всего все весьма печально, раз он в больнице, а не у наших врачей.
Мы останавливаемся в зоне экстренной помощи, и я выпрыгиваю из машины практически на ходу. Заходя внутрь, я вижу некоторых людей отца, которые стоят в коридоре. Они видят меня и опускают головы. Я подхожу к медсестре и спрашиваю про папу. Она говорит мне, что он в операционной, и пробудет там, по крайней мере, ещё четыре часа. В него попало несколько пуль.
Я отхожу и падаю на сиденье, ничего не делая. Чувствую безысходность, потому что ни чем не могу помочь. Подняв взгляд, я вижу Скалу, идущего по коридору. Стефано разговаривает по телефону, спокойный и собранный, пока другие люди стоят схватившись за свои головы.
Я поворачиваюсь к ним и спрашиваю, как это произошло. Они начинают рассказывать мне об этом, но останавливаются, когда рядом со мной появляется Скала.
— Всё произошло очень быстро. Мы даже не поняли, как всё началось. Подъехав к клубу, мы вышли из машины, твой отец следом. Должно быть, там был снайпер на крыше. Мы стояли перед ним, но пули в нас не попали. Мы не могли понять, откуда стреляли. Люди Альберто стояли и улыбались, и ни у одного из них не было пистолета. Мы просто не знаем, откуда летели пули.
Я смотрю на Стефано, чтобы узнать, есть ли ему что добавить, но по нему видно, что он тоже старается собрать все кусочки воедино.
— Это бессмысленно. Он ещё не знал о своем сыне, — я киваю головой, соглашаясь, и смотрю на Скалу, который лихорадочно ходит туда-сюда по коридору.
Кажется, мы сидим здесь уже несколько часов, прежде чем приходят новости из операционной. Молодая женщина-доктор выходит и говорит, что отец до сих пор не пришёл в сознание, но они делают всё возможное. Я даже не благодарю её, а лишь наблюдаю, как она уходит.
Мы сидим, пока не замечаем знакомую фигуру в дверях больницы. Она даже не оглядывается вокруг. А сразу же бежит к стойке и спрашивает про отца. Медсестра говорит, где сидит его семья, и в этот момент она замечает меня.
— Элиза, дорогая, что случилось? Я приехала так быстро, как смогла, — я обнимаю её, когда она, утешая, оборачивает руки вокруг меня. Я ощущаю, как запах моей матери окружает меня. Мама всегда совершенна и собрана, но не сегодня. Похоже, она плакала. Её макияж размазан, и она выглядит утомлённой.
— Мам, как ты узнала, что отец в больнице? — спрашиваю я из любопытства.
— Я ближайший родственник твоего отца, милая. Они позвонили мне сразу, как он попал сюда, — я киваю ей, и мы садимся. Она берёт меня за руку и сжимает её так крепко, что кровь буквально перестаёт циркулировать.
Подходит Стефано, садится рядом со мной и здоровается с моей мамой. Она тоже приветствует его, и я понимаю, что они знакомы. Но я слишком устала и сейчас меня это не волнует.
Кажется, проходит несколько часов, когда врач, наконец, выходит и подходит ко мне.