читает эту укромную полянку своим собственным Местом Силы. Всякий год в конце лета она приезжает сюда гадать. Спрашивает о настоящем и прошлом, о том, какие ошибки совершила и как их избежать в будущем, что ждет ее и близких ее людей. - Когда я гадаю здесь, все сбывается, - зачарованно шептала она. - Сегодня подходящая ночь - урожайная луна... Хочешь пойти со мной и спросить луну о своей судьбе? Еще бы я не хотел. Да если б она заявила, что собирается прыгнуть с холма вниз головой, я бы с радостью составил ей компанию. Мы посидели на полянке под летним солнцем, потягивая из пакета «Кадарку», беспричинно хихикая и вспоминая до боли знакомое: «Если услышишь странные звуки, не пугайся. Это кричат гагары за Холмом Обозрения...» Я спросил, когда именно начнется сеанс: прямо сейчас или ближе к ночи? Конечно же, Алиса желала провести ритуал ровно в полночь. В полночь так в полночь. Что нам, молодым да ранним. Сушняк остался несобранным. Ужина толкового тоже не было. По простой и незамысловатой причине. По пути к лагерю мы с Алисой начали объясняться на тему высоких чувств. Слово за слово, очутились в палатке, она сверху, я снизу, потом наоборот, и вставать уже неохота, а тащиться куда-то - тем более... Но на самом интересном моменте Алиса цапнула мобилу, охнула и заявила: она идет наверх, я иду с ней, возражения не принимаются. Нацепила футболку и джинсы, схватила свой мешок и птичкой вылетела наружу. Я высунулся и обалдел. Во-первых, начиналась гроза. Во-вторых, темно, хоть глаз выколи. Моя сумасбродная дева резво карабкалась по тропе, только белая футболка мелькала. Я заорал, чтобы она подождала меня, сейчас фонарь найду, не то мы ноги себе переломаем. Куда там. Когда я с фонарем наперевес ринулся на штурм холма, она уже была далеко. Она не шла по тропе осторожно, как мы пробирались днем. Алиса бежала, легко, быстро и непринужденно, босиком по камням и палой хвое. Понятия не имею, как она разглядела во мраке эту чертову тропку, но, в отличие от меня, она не спотыкалась на камнях и не запиналась о каждый встречный корень. Она летела меж темных деревьев, где-то на краю горизонта ворочалась гроза, и я слышал отдаленные раскаты грома. Воздух пал прелой листвой и острой свежестью, я брел по узкому перешейку, молясь о том, чтобы не поскользнуться и не загреметь вниз, а впереди расправляла белые крылья взлетающая к небесам птица. Когда я вскарабкался на маковку холма, пыхтя, сопя и отдуваясь, у Алисы уже было все готово. Она притащила с собой свечу и стеклянный шар подсвечника. Расстелила на камнях платок и рассыпала по нему руны. У нее был особенный набор этих самых рун. Вырезанный на кусочках янтаря, подаренный каким-то полоумным эзотериком. Алиса хранила их в специальном кожаном мешочке и всегда таскала с собой. Я не очень доверял ее предсказаниям, но всякий, как известно, сходит с ума, как знает. Так что я смирно сел, выкроил на морде соответствующее выражение лица и приготовился смотреть спектакль одной актрисы. Антураж и звуковые эффекты были самые что ни на есть соответствующие, нарочно не подгадаешь .Обещанная Урожайная луна так и не показалась, скрывшись за облаками, а ощущение близости грозы все усиливалось. Алиса собрала руны в пригоршню и несколько раз пересыпала их из ладони в ладонь. Потом выложила из них на платке большой крест, бормоча что-то себе под нос. Я глазел, втайне сожалея, что не прихватил с собой бутылочку мартини из нашего стратегического запаса. Она водила пальцем по янтарным камешкам, слегка касаясь каждого. Ветер раскачивал над нами сосны, те надрывно скрипели, точно жаловались на что-то. Огонек свечи метался внутри прозрачных стен, на душе было одновременно легко и тревожно. Алиса совсем не обращала на меня внимания, а мне хотелось, чтобы она растолковала, что за тайны мироздания такие ей там открываются. Она вдруг схватила платок за уголки и свернула в небрежный кулек - словно то, что она разглядела в рунах, ей здорово не понравилось, и своим движением она стерла неудачный прогноз. - Спрашивай, - настойчиво потребовала Алиса. Ритуал гадания я уже изучил, и заранее придумал несколько каверзных вопросов с многозначительным подтекстом. Но неожиданно для самого себя брякнул: - Скажи, как я умру? Алису передернуло, но вопрос есть вопрос. Камешки застучали в ее ладонях. Она ссыпала их горкой посреди платка, вытащила три первых подвернувшихся под руку и разложила в ряд. Нахмурилась, пристально всматриваясь в значки на янтарях и отозвалась: - Еще нескоро. Ты будешь одинок душой, но многие будут нуждаться в тебе и твоих словах. Звучано туманно и зловеще. Как любое предсказание Алисы. - Как это понимать? - озадачился я. Алиса всплеснула руками, собираясь подробно все растолковать, но не успела. Небо над нашими головами разорвала праматерь всех молний - белая с лиловым отливом, превратившая лицо Алисы в окаменевшую выбеленную маску с темными провалами глаз и рта. Грянул раскатистый гром, отдавшись болезненным эхом в барабанных перепонках, но неизбежный дождь не полился. Мы застыли, оглохшие и полуослепшие. Алиса выронила руны, заскакавшие по камням и укатившиеся в жесткую траву. - Бежим вниз! - крикнул я, но не расслышал собственного голоса. Что-то происходило вокруг нас. Не знаю, что. Видимо, так нам свезло - оказаться в плохое время в скверном месте. Привычный мир подернулся сизой дымкой и стал ускользать от нас, складываясь огромными складками - и эти складки рухнули на нас, как многотонный грузовик с бетоном. Мы стали мухами в янтаре, я видел, что Алиса кричит, широко открывая рот, но не слышал ее голоса. Перед глазами вертелся безумный калейдоскоп. Я видел вершину холма совершенно лысой и усыпанной валунами, я видел ее лесистой, я вообще ее не видел, а видел оледеневшую равнину без конца и края, и из низких туч сыпалось мелкое крошево снега. Алиса появлялась и пропадала, на ее месте возникали какие-то люди. Я видел пятна крови на камнях и черепки разбитой глиняной посуды. Слышал истошные крики людей и ржание лошадей, и режущее слух лязганье железа. Грязные сугробы и густая трава, снова лед, а потом - большая грязная лужа, посреди которой валялась, вытаращив бессмысленные глаза, отрубленная коровья башка с рогами. Снизу прилетели отзвуки стрельбы - частой, резкой, смешавшейся с очередным грозовым разрядом. Этакое быстрое «та-та-та», прямо как в кино, а потом опять ослепительная белизна-синева, и там, где начинался срез отвесного склона, соткалось что-то трескучее, шарообразное, плюющееся искрами. Алиса встала на ноги и, пошатываясь, побрела к сияющей аномалии. Я хотел ее остановить, но мои руки схватили воздух. Она шла, словно ее тянули на веревке, в моей голове что-то твердило: «Это шаровая молния, это должна быть шаровая молния, сиди спокойно и неподвижно, и не пострадаешь». Алиса поравнялась с яростно вертящимся вокруг своей оси шаром, оглянулась на меня - и тут ее накрыло сетью из пляшущих молний. Окутало разрядами с ног до головы, и она засверкала, как новогодняя елка. Я видел ее лицо. Оно было спокойным и напряженным, точно она вглядывалась в что-то далекое, но совсем не страшное, а донельзя удивительное. Она стояла, прямая и высокая, одетая в платье из огня и электрических искр, и вдруг повела рукой, словно зовя за собой. Я видел, как шевелились ее губы: она что-то говорила, обращаясь ко мне... И я поддался. Пополз к ней. Пополз на руках и коленях, потому что не мог идти - ноги не слушались. Вокруг сверкало и грохотало, выворачивая мир наизнанку. Алиса манила меня, свет вошел в ее глаза, сделав их слепыми и белыми, как у Шторм из Икс-менов. А потом с неба тяжелой стеной рухнул дождь. Фигура Алисы сделалась полупрозрачной, исчезая за стеной воды, тая, растворяясь в ливневом потоке. Я заорал, ринувшись следом, безнадежно и бессмысленно стараясь удержать ее. Мне в лицо плеснуло ледяным огнем, и, потеряв опору, я кувырком полетел вниз, вниз, вниз... По всем законам физики и логики, я должен был разбиться насмерть. Но я оказался везучим засранцем. Пропахав склон, пересчитав ребрами все камни и потеряв сознание, я мешком с костями выкатился на трелёвочный проселок, по которому из леса вывозили спиленные деревья. По