ежий капкан, волки объели ей руки и лицо, но была она жива еще. Ее привезли на хутор, там она испустила дух на руках матери своей Лофтены. Очень горевали все по Унне, особенно жених ее Гуторм и названный брат ее Эйвар. Слуги, что обмывали тело и готовили к погребению, шептались: волки, что грызли Унну, были о двух ногах, а не четырех. Вместе с жизнью потеряла Унна в лесу свое девичество. После кончины Унны неладно стало на хуторе Идаль. Словно сглазил кто добрую землю и ее хозяев. Никто не отпускал детей в лес по грибы да ягоды, потому как дети бесследно пропадали. Собаки не могли сыскать даже их останки. За весну сгинули трое молодых девиц. Про одну родня думала, она убежала с дружком и скоро возвернется, но дева не объявилась. Другую выловили в озере, а третью нашли в овраге с рассеченным пополам чревом. Гейр повелел повсюду выставить дозоры и не привечать в Идале никаких странников. Летом прошли большие дожди и впервые в земле Гренинг случился неурожай. Лишь терновник в дальнем углу сада цвел, давая плоды. Чья-то рука нанизывала лесных тварей на шипы и оставляла умирать. Лофтена иногда приходила к кусту и подолгу сидела там. В один из дней сидела она в саду и вдруг увидела, как приходит сын ее Эйвар и тащит с собой молодую служанку. Эйвар бросил служанку оземь и стал бить ножом, пока та не испустила дух. Лофтена спросила, зачем ее сыну понадобилось убивать служанку, ведь за той не было никакой вины. Холодно посмотрел Эйвар на мать и ответил, что служанке не было нужды иметь за собой вину. Разве он не наследник хозяина Идаля, разве не вправе он распоряжаться жизнью и смертью слуг и рабов? Тогда Лофтена сказала, что супруг ее Гейр еще не назвал в собрании Эйвара своим наследником и нет покамест у сына права распоряжаться отцовым имуществом. А еще спросила Лофтена, в чем была вина птиц, и малых детей, и трех исчезнувших девушек. Еще сказала она, что дочь ее Унна с малолетства ведала тропы в лесу и не могла ступить в капкан. Стало быть, правду говорила Унна, не брат ей Эйвар, а мерзостный троллий подкидыш. Нет ему больше места на этой земле. Отвернулась от сына Лофтена и в великой скорби заспешила к дому. Эйвар погнался за ней и ударил ножом в спину. Лофтена упала и закричала о помощи. Эйвар вновь ударил ее, чтобы она умолкла, и пока Лофтена умирала, обесчестил ее. Потом перерезал ей горло и долго смотрел, как материнская кровь поит землю. Так его нашли над телом хозяйки Идаля, и схватили. Он дрался как берсерк, убив еще трех воинов отца, но его повалили и связали. Гейр сын Аки должен был осудить убийцу. Многие люди на хуторе были в растерянности и говорили, что Эйвар никак не мог сделать того, в чем его обвиняют. Другие же кричали, что Эйвар оборотень и убийца женщин, и надобно вздернуть его на собственных кишках. Гейр же был в отчаянии. Из любви к сыну хольдер повелел не сжигать его и не закапывать живьем к землю, как хотели люди, но удушить поганой веревкой и после схоронить в укромном месте. Так и было сделано, хотя многие остались недовольны. В один день старый хольдер лишился жены и сына, и вопрошал себя, как так вышло, за что пала на него такая немилость богов? Девять дней прошли в скорби и печали по Лофтене. На десятую ночь в Идаль явился драугр. Он скакал по крышам, и выл, и бросался на людей. Был он высок ростом, с растрепанными волосами и длинными руками, изо рта его торчали клыки. Кто видел его, кричал, что Эйвар сын Гейра вернулся обратно. Кожа его стала синей и вспухшей, земля стенала и прогибалась под ним, так он был тяжел. Мечи не брали его и стрелы не могли пробить его плоти. Сказывают, прежде были заклинания, которые могли заставить драугра убраться прочь, но никто на хуторе не ведал нужных слов. В него метали горящие уголья, но драугр увертывался от них. Он хватал людей и вырывал их сердца, пожирая их еще теплыми, а после бежал дальше. Гейр вышел против него с мечом и щитом. Драугр вскричал голосом его сына, умоляя пустить его домой, ибо он шел издалека, замерз и устал. Гейр бился с ним и нанес несколько верных ударов, после чего настало утро и драугр ушел. Люди разбегались прочь, бросая дома и скарб. На следующую ночь мертвец пришел сызнова. Гейр отложил оружие и открыл ему дверь в свой дом. Когда же драугр переступил через порог, на голову ему упала подпиленная матица, а дом вспыхнул. В этом огне сгорели и Эйвар-драугр, и отец его Гейр сын Аки. Ветер разнес искры, и загорелся весь хутор. Сгорел и терновник в дальнем углу сада. Гейр умер, не имея меча в руке своей. Не в Вальхаллу он попал, но в Хельхейм, где среди стылых туманов вечно бродят души умерших. Он увидел перед собой черный трон и огромного черного пса Гарма, тот трон охранявшего. На троне были вырезаны цветы терновника и колючие ветви. Там восседала королева мертвых земель - багрово-синяя великанша Хель, порождение Локи и ведьмы Ангброды. Хель свысока посмотрела на Гейра сына Аки и громовым голосом вопросила, кто явился в ее чертоги? Гейр не устрашился безобразной великанши, поклонился ей и заговорил с ней. Он поведал о своей жизни, о жене своей Лофтене и сыне своем Эйваре, вернувшемся из мертвых. Гейр сказал, что выбрал себе бесчестную смерть лишь затем, чтобы войти в чертоги Хельхейма и вопросить, чем он прогневал богов, пославших ему такие испытания? Долго молчала Хель. Пес Гарм лежал у нее ног. Из туманов вышел некий муж, светлый обликом, и воссел на трон рядом с Хелью. То был Бальдр, ас из Асгарда и супруг Хель. Великанша посмотрела на него и вздохнула столь горестно, словно ее сердце разорвалось. Заговорила Хель, поведав человеку о том, что была заточена в царстве мертвых юной, не изведав ни любви мужчины к женщине, ни матери к своему ребенку. Бальдр смог понять и полюбить ее, но Бальдр был не в силах подарить ей дитя. Долго горевала и размышляла Хель. Она могла взять одного из детей, чьи души приходят в ее царство, и назвать ее своим, но это было ей не по душе. Тогда она села и начала ворожить. Потом призвала одного из воронов, что летают по всем Девяти Мирам, дала ему терновое семя, и повелела лететь в Мидгард. Там, где семя упадет и укоренится, вырастет терновник. Женщина, что отведает ягод с этого терновника, примет в себя часть души Хель, а ее муж или друг - часть души Бальдра. Они непременно зачнут дитя, которое и станет отпрыском Хель и Бальдра. Вскорости ребенок умрет и попадет к своей истинной матери. Но ведь Эйвар не умер во младенчестве, сказал Гейр. Жена моя Лофтена выходила его. В том-то и досада, нахмурилась Хель. Любовь твоей жены хранила ребенка, с рождения предназначенного смерти. Смерть текла в его крови, смерть призывала его к себе. Эйвару надо было умереть, чтобы обрести себя, а узы вашей любви удерживали его в круге жизни. Он не мог понять, что с ним творится, почему жизнь отвергает его. Тогда он начал сеять смерть вокруг себя и ему стало легче. Мы ждали его здесь, а он все не приходил. Но в конце концов Эйвар умер, сказал Гейр. Он сошел с ума и убил свою мать, по закону я предал его смерти. Хель и Бальдр вновь посмотрели друг на друга. Да, наш сын наконец добрался к нам, сказал Бальдр. Голос его походил на дальний звон колокола. Но слишком долгое время он провел среди людей. Это подточило его разум. Эйвар не мог понять, кто он, мертвый или живой, и помышлял только о чужой смерти. В нем не было покоя, и Хельхейм отверг его. То, что было его душой, вернулось в клетку мертвой плоти. Он обратился драугром на погибель смертным. И умер вновь, теперь уже навсегда. Его души нет в Хельхейме, ее нет нигде. Хель заслонила лицо руками. У нее так и не получилось стать матерью, сказал Бальдр. Мне жаль, что заколдованное семя упало именно на твой двор. Ты сможешь вновь увидеть свою жену и падчерицу, и они узнают тебя. Хель больше не будет пытаться вырастить себе ребенка с помощью смертных. Я ненавижу вас за то, что вы сделали, сказал Гейр сын Аки. Если б я мог, я сразился бы с вами, лишь бы вернуться обратно в мир живых и выкорчевать тот терновник, что вырос в моем саду. Но даже божественных сил недостаточно, чтобы обратить время вспять и исправить то, что было. Он повернулся спиной к черному трону и ушел. Так заканчивается прядь о Г