ышал. Аутичная блондинка качнулась вперед, от нее что-то оторвалось - что-то, напоминающее ее копию из дымчатого тумана, спецэффектного эктоплазменного призрака из шоу «Мистические истории». Прозрачная тень навалилась на кричавшего парня, обеими руками рванула его за куртку на груди и перевалилась за борт - в обнимку с другой тенью, судорожно размахивавшей руками и ногами. В реальности, на борту «Алмаза морей», блондинистая девица неловко споткнулась и почти упала на стоявшего у поручней молодого человека. Он подхватил девушку, помог встать на ноги и, похоже, спросил, все ли с ней в порядке. Девица замедленно кивнула. Русский оказался джентльменом - глянул на аутичку внимательнее, смекнул, что с ней отродясь не все в порядке, и повел к еще открытому бару с пивом и чипсами. Я стоял, напоминая себе, что нужно дышать медленно и размеренно. На зеленом пластике пола рядом со мной упала длинная тень. Подползла, замерла. У меня достало силы воли медленно обернуться. - В былые времена мы сразились бы в честном бою, чтобы выяснить, кто кого, - задумчиво произнесла парамедик, сопровождавшая аутистку на коляске. - Но времена изменились, какое счастье. Теперь вы, разумный рационалист, просто не поверите тому, что видели. И рассказывать никому не станете. Потому что вам никто не поверит. Такие истории хороши для телесериалов. В жизни не происходит ничего подобного, верно? Она стояла и смотрела на меня. Невысокая девушка с широкоскулым открытым лицом и темными волосами. Прядки шевелились, хотя никакого ветра не было. На краткий миг ее черты поплыли, словно я смотрел на нее сквозь стекло или толщу воды - и там, за этим стеклом, неспешно нарезал круги кто-то очень старый, страшный и равнодушный. - Кто вы? - спросил я. Дурацкий вопрос, но ничего лучше в голову не пришло. - Дитя моря, - спокойно сказала она. - Вы русалка? - Можно выразиться и так, хотя это будет не совсем точным определением, - она чуть скосила глаза, проверив, как там ее спутница. Блондинка и русский пили сидр. - Ваша подруга только что столкнула за борт человека, - выговорил я. - Н-да? - моя собеседница склонила голову к плечу. - Кто же тогда сидит вон там? - Я видел, - упрямо продолжал настаивать я. - Вы даже толком не поняли, что именно видите, - пренебрежительно отмахнулась она. - Это не убийство и не охота. Это взимание обещанного. Любой корабль, проходящий мимо наших островов, платит дань. Любой. Всегда. Так гласит договор. Договор, не имеющий срока давности. Заключенный в дни, когда мнение людей никого не интересовало, а ваши души и тела были просто разменными монетками. Прежде мы забирали все. Теперь берем понемногу. Воспоминания. Знания. Желания. Мы не гордые, нам все сойдет, - она улыбнулась, оскалив мелкие зубы. - А потом люди, у которых вы украли душу, сводят счеты с жизнью, - догадался я. - Лишь некоторые, - она покачала пальцем перед моим носом, и мне померещился острый изогнутый коготь, готовый рвать и кромсать. - Большинство живет долго и счастливо, не замечая своей ущербности. Наоборот, им так даже легче и проще. Ничто не мучит, ничто не беспокоит, ничто не заботит. И мы не крадем. Мы берем принадлежащее нам по праву. Праву тех, кто старше, умнее и сильнее. Она улыбнулась, и сквозь призму фальшивого человеческого облика вновь проглянуло древнее чудовище. Не возьмусь описать, чем именно были страшны ее черты - просто в голове билось твердое понимание того, что человеку нельзя долго находиться рядом с ней. Я попятился. - Куда же ты? - она вытянула руку, оказавшуюся неожиданно длинной, и коснулась меня. Дотронулась вытянутым пальцем, легко и неощутимо... и я осознал себя стоящим на пустой палубе. Было холодно и хотелось спать. Вернувшись спустя неделю в Контору, я представил боссу свой отчет - о том, что на судах компании «Скандия» не обнаружено никакой паранормальной чертовщины, а материал памятного отчета недостаточно репрезентативен и нуждается в дополнительной проверке. Да, на паромах произошло несколько самоубийств, но все они имеют под собой вполне обыденные причины: затяжная депрессия, финансовые неурядицы, кризисы самоидентификации и среднего возраста. Грустно, печально, но неизбежно. Не всякий в силах выдержать ритм нынешней сумасшедшей жизни. Я по-прежнему считаюсь одним из лучших сотрудников Конторы. Результаты моих психологических тестов можно вывешивать в качестве образцовых, начальство мной гордится, счет в банке неуклонно растет. В последнее время что-то скребется на душе, не дает покою. Ловлю себя на том, что нервно вздрагиваю при виде инвалидной коляски, особенно если в ней сидит молодая женщина. Тянет к морю. Порой срываюсь посреди рабочего дня и уезжаю за город. Могу часами сидеть там и смотреть, как одна за другой набегают на плоский каменистый берег волны. Мне кажется, я потерял что-то. Уронил в рассеянности с кормы парома. Если бы я вспомнил точно, что это было, то мне стало бы легче. Я перестал бы ощущать себя неполноценным, расколотым, каким-то недоделанным. Порой мне приходит на ум странная мысль. Если бы я зашел поглубже в море, я бы получил подсказку. Намек. Указание на то, что же это была за таинственная пропажа. Но потом я напоминаю себе, что я - разумный, логически мыслящий человек, крепко стоящий обеими ногами на земле. Я ухожу с побережья. Борясь с ощущением того, что кто-то пристально смотрит мне в спину. Если быстро оглянуться, я смогу засечь этого раздражающего соглядатая. Но я никогда не оборачиваюсь. Зачем? Ведь за моей спиной только море да Тысяча Островов.