но смотрел прямо перед собой. Обыкновенный пухлый карапуз лет четырех, закутанный по самые брови в толстое пальто, шарф и смешную белую шапку из кроличьего меха. Над воротником пальто виднелись румяные с мороза щеки и нос пуговкой. Вагонетки пошли на новый круг, мальчик скользнул по мне равнодушным взглядом и проехал мимо - его рукавичка сжимала тесемку желтого воздушного шарика, а сам шарик болтался под крышей вагонетки, медленно тычась из угла в угол. Волна ледяного ужаса прокатилась по моему телу. Впервые в жизни я понял на практике смысл расхожего выражения «волосы встали дыбом». - Эй! - каркнул я враз пересохшим горлом. - Эй! Ребенок! Мальчик не обернулся - наверное, он бы и не смог во всех его неповоротливых одежках. Я прирос к месту и молча наблюдал, как «Чарли Чу-Чу» делает круг, снова обращая ребенка лицом ко мне. - Мальчик! Ты... как ты здесь оказался? Где твои родители? Сейчас ребенок был в пяти шагах от меня. Сдвинуться с места, протянуть руку... выдернуть пацана из вагонетки... Мальчишка посмотрел на меня. Сквозь меня. - Я маму жду, - печально сказал он. Обычный детский голос, звенящий как колокольчик. И дикция немножко невнятная - как и положено у маленького ребенка, еще не освоившегося толком со связной речью. ...Вот сейчас... «Чарли Чу-Чу» начал набирать скорость. Я дернулся вперед, но опоздал - воротник детского пальто, охваченный толстым шарфом, пронесло в сантиметрах от моих вытянутых пальцев, а на следующий круг паровозик зашел со скоростью, которую я в нем и не подозревал. Вагонетки прогромыхали мимо, раскачиваясь, рассыпая искры. Желтый шарик под крышей мелькнул смазанным пятном. Я повернулся и бегом бросился к котельной. Там был рубильник, отключающий парк от электросети. Возможно - мелькнуло в голове - сменщик зачем-то включил, а я забыл проверить, и «Чарли Чу-Чу» ожил, сам по себе, где-то перемкнуло, а мама с сыном шли мимо... в три часа ночи, по безлюдному парку... Ключи в заледеневших пальцах никак не хотели лезть в скважину, над головой рявкнуло гудком, загремело: «тутух-тутух! тутух-тутух!» - по насыпи шел скорый... Рубильник, как и положено, был в положении «выкл.» Но я все равно рванул его кверху, выждал секунду, дернул книзу, клик-щелк-клик - так передергивают винтовочный затвор. И прислушался. Тихо. Снаружи было тихо. И когда я вышел из двери котельной наружу, под мутный казенный свет фонаря, «Чарли Чу-Чу» смирно стоял на отполированных, блестящих, словно смазанных жиром, рельсах, снежные хлопья оседали на нем и не таяли, и никого не было ни в одной из вагонеток. И никаких следов на снегу, кроме моих. Только из-под крыши первого вагончика, со львенком, вдруг выскользнул желтый веселый шарик и быстро пошел вверх, вверх, вверх. 6-е декабря. Нам ведомо из снов, как нелегки Беседы с мертвыми, как к нам они глухи - К стыду и страху, к нашей тошноте И к чувству, что ни - не те, не те. Так школьный друг, убитый в дальних странах, В дверях нас встретит, не дивясь, и в странном Смешенье живости и замогильной стужи Кивнет нам на подвал, где леденеют лужи. По образованию я историк. И с архивами работать умею. А в архивах можно найти что угодно, если знать, что искать. Впрочем, нашел я не так уж много. Раньше на месте парка была графская усадьба, и отсюда - буржуазная роскошь моей караулки с толстыми кирпичными стенами и личным санузлом: в незапамятные времена это был домик привратника. Фамильное кладбище, часовня и много чего еще были здесь же, неподалеку, но все было пущено под нож бульдозера при Советах, а вместо усадьбы заложен парк, место культурного отдыха трудящихся. В семидесятые годы в парке орудовал маньяк. Было найдено несколько жертв, молодых женщин. Потом убийства прекратились. Возможно, маньяка поймали, возможно - ему просто надоело. Несчастный случай в парке развлечений - не в том, который сейчас рядом с котельной, в восьмидесятые здесь был другой луна-парк: пятилетний ребенок залез под карусель, и его убило опустившимся шатуном. Фотографии, слава Богу, нет - не знаю, что бы со мной стало, опознай я на фото своего ночного визави. Вообще-то обычная история обычного парка. Наверное, в любом городе, копнув на пару метров вглубь, наткнешься на чьи-то кости. А я еще и обрадовался найденному в архивах. Призраки? Это же прекрасно! Это так волнительно! В нашем плоском, лишенном магии мире не так уж часто сталкиваешься с мистикой! Настоящий замок с привидениями! Я был молодой дурак, и я читал слишком много фэнтези. ...Когда истощился запас стихов, затверженных наизусть (переписывать по третьему кругу становится неинтересно), я все-таки заснул, под бормотание приемничка на подоконнике. Мне приснился сон, как всегда, цветной, с сюжетом и звуком - говорят, такие сны есть признак шизофрении, да и пусть, я привык. Мне снилось, что я нахожусь в месте, почему-то называемом Полустанок, и это место действительно похоже на небольшую станцию с одним перроном и станционной гостиницей. И эта станция окружена непролазными болотами и сплошной стеной серого тумана, а поезд к перрону все никак не подают, а в гостинице веселятся и пьют мои друзья - Володя Кустов, убитый в Таджике, Эдька, выпавший с балкона на собственном дне рождения, Катя Синильченко, умершая от передоза; Хомяк, с которым мы копали под Старой Руссой и о котором вот уж года два я никаких вестей не слышал... А я хочу уехать, потому что есть одно очень важное и незаконченное дело, правда, я не помню, какое именно; и вот на перроне я ловлю какого-то человека в синей форме проводника и предлагаю ему денег, много денег. Проводник смеется надо мной: деньги мне не нужны, говорит он, ты заплатишь, но не деньгами. А чем? Временем, отвечает он... Хорошо, я заплачу, но мне нужно вырваться с Полустанка, очень нужно, меня не должно здесь быть - скажи, как уйти? Человек в форме показывает куда-то в туман, и я вижу вереницу фигур в черных рясах, скользящих по топи, не оставляющих следа на болотной жиже. Вот, говорит проводник, видишь? Уйдешь, когда сможешь так, как они... Просыпаюсь рывком, с бешено колотящимся сердцем. Ощущение, что куда-то не успел, и нужно срочно бежать, иначе - беда. В окне ни черта не видно: минус двадцать два, стекла красиво расписаны цветами от Деда Мороза. Натягиваю теплый армейский бушлат с колючим воротником и армейскую ушанку, выхожу из сторожки, иду к «объекту», ускоряя шаг. Метрах в тридцати от ветхого заборчика «луна-парка» перехожу на бег, видя странных очертаний пятно перед каруселью «веселый осьминог» и понимая - не успел, опоздал, беда. Человек лежит ничком, почти упираясь головой в копыто бетонного бегемотика. В парке развлечений таких бегемотиков четыре, все одеты в золоченые шлемы и красные мундиры пожарных. Один держит топорик, другой - наконечник брандспойта, похожий на дубинку, третий - короткий багор и четвертый стоит просто так, оперев правое копыто на бетонный шар размером с футбольный мяч. Вот возле этого четвертого и лежит тело, при жизни, видимо, бывшее бомжом. Оно выглядит странно плоским, на метр вокруг него снег ярко-красного цвета, и даже шар под ногой у бегемотика красно-бурый. Я еще успеваю зачем-то взять его за вывернутую кисть, еще чуть теплую (и поразиться, как мягко сгибается рука - словно резиновая), успеваю заметить белый осколок кости, прорвавший грязную штанину на левой голени, после чего выпитый кофе и полупереваренные сухари извергаются из меня бурым фонтаном прямо на убитого. Странно, но никакого страха нет, рвота - реакция чисто физиологического отвращения. Когда она стихает, возвращаюсь бегом в сторожку. Мозг отключился, голова кристально ясная. Никаких сторонних мыслей, двигаюсь «на автопилоте». На автомате же засекаю время: три ноль пять. Снимаю трубку допотопного телефона. - Рамзан? Это Рыжий, с котельной. У нас беда. Здесь труп. ...Рамзан приехал буквально через десять минут, с ним были двое «быков». Выйдя из машины, первым делом чеченец двинул мне в зубы. - Что ты, ахренел савсэм, да?! По телефону про труп, да?! Что, где, показывай давай, сторож, билят! Однако, увидев лежащее на площадке, уже основательно прихваченное морозом тело, Рамзан притих и побледнел. Что-то бормоча на своем языке, он походил кругом, потрогал тело носком бо