— Мне кажется, вам не понравилось, — спокойно сказала Шарлотта, когда Хоули провожал ее домой и они прогуливались вдоль берега реки.
— Вы глубоко ошибаетесь, мисс Белл, — ответил он. — Наоборот, мне очень понравился спектакль, хотя должен признаться, я плохо разбираюсь в искусстве. И еще… — Он немного помедлил, прикидывая в уме, не слишком ли развязно с его стороны говорить подобные вещи, но затем решил, что практически ничего не теряет. — Еще мне очень понравилось ваше общество, — добавил он. — Очень-очень понравилось.
— Вы так милы, — сказала Шарлотта, взглянув на него с искренней любовью. В неярком свете ночных фонарей его лицо вырисовывалось более отчетливо: он шагал рядом — высокий, с прямой спиной и аккуратно причесанными усами; тонкий, заостренный нос придавал ему почти аристократический вид. «Если б только чуть-чуть повыше», — подумалось девушке. Несмотря на бледность, мышиного цвета волосы, негромкий голос и слишком сдержанные, на ее вкус, манеры, он казался Шарлотте намного приятнее других молодых людей, с которыми она проводила вечера в прошлом. В особенности это касалось доктора Энтони Лейка, который накормил ее дешевым ужином в местном ресторане, а затем буквально затащил к себе домой, откуда она ушла, так и не уступив его домогательствам. Доктор называл свой дом «Шато Лейк», и Шарлотта даже закусила губу, чтобы не прыснуть со смеху над этой высокопарностью. Отказавшись переспать с ним, она чуть не потеряла работу, но доктор Энтони от скуки решил оставить ее в поликлинике и больше не вспоминал об этом случае.
Они остановились у парадной двери Шарлотты: на крыльце горел свет. Хоули заметил, как слегка дернулись шторы, и нахмурился.
— Мать с отцом еще не спят. — сказала девушка, прервав неловкую паузу. — Не хотите зайти познакомиться с ними? Может, выпьем чашечку чаю? Сегодня был такой чудесный вечер.
Хоули покачал головой.
— Не сегодня, — ответил он. — Кажется, мне пора домой. Большое спасибо, что согласились сходить со мной в театр.
— Нет, это вы согласились сходить со мной, — со смехом сказала она. — Вас пригласила бесстыжая девчонка, разве не помните?
Ее речь удивила, но в то же время рассмешила Хоули. Не удержавшись, он расплылся в улыбке — Шарлотта улыбнулась тоже. Она почти никогда не видела, чтобы он так ухмылялся: Хоули казался мальчиком, совсем не похожим на серьезного молодого врача, о котором она мечтала. Подавшись вперед и обняв его за голову, девушка с наслаждением прикоснулась пальцами к его волосам, а затем притянула юношу к себе и легко поцеловала в губы — его первый поцелуй. Она помедлила мгновение, затем отпустила его и открыла дверь своего дома.
— Доброй ночи, Хоули, — сказала она, улыбнувшись в последний раз, и исчезла внутри.
— Мисс Белл, — прошептал очарованный юноша.
Они поженились, читатель. И после их женитьбы ситуация изменилась. Доктор Энтони Лейк решил, что комнатушка доктора Криппена на верхнем этаже слишком мала для двух человек, и хотя не держал зла на Шарлотту за ее отказ, никак не мог понять, как она могла отвергнуть его предложение и при этом выйти за такого мужчину, как Хоули Криппен, стоявшего, безусловно, ниже самого Лейка в социальном и сексуальном отношении. Впрочем, ни Хоули, ни его молодую жену это особо не волновало: Шарлотта рассказала мужу об авансах, которые делал ей прежний поклонник, и оба супруга сошлись во мнении, что семейную жизнь следует начинать на новом месте. Однако, желая усугубить оскорбление, Лейк заявил, что Шарлотта больше не сможет работать в поликлинике.
— Это плохо выглядит со стороны, Криппен, — пояснял он, прислонившись к дверной раме, пока Хоули паковал вещи. — Замужняя женщина не должна так много работать. Конечно, если б вы были нищими оба и она захотела бы пару дней в неделю подрабатывать прачкой — это другое дело. Но вы же не нищие, а почти что уважаемые люди.
— У нас хоть шаром покати, — возразил Хоули.
— Да, но вы же не в канаве живете, — ответил Лейк недовольно. — Что скажут люди, если узнают, что вы каждый день отправляете жену на работу? Они скажут, что для мужа это плохая отговорка. Даже Шарлотта может призадуматься. Нельзя так начинать семейную жизнь. Думаете, мой брак был бы успешным, если бы я каждое утро отправлял миссис Лейк с двумя бутербродами и одним яблоком в какую-то богом забытую контору?
Хоули поднял брови — он сомневался, что брак Лейков можно ставить в пример.
— Хорошо, — наконец произнес он. — Только я сам ей скажу, если не возражаете.
— Нисколько не возражаю, — ответил доктор Энтони, уже мечтая о собеседовании с новой регистраторшей. Лейку показалось, что лучше провести его не в поликлинике, а дома. Возможно, вечерком. За бокалом вина. — Рад, что вы поняли: так будет лучше. Оба начнете все сначала. Если хотите знать мое мнение, это самый лучший выход.
Хоули кивнул, но смысл сказанного дошел до него не сразу.
— Оба? — переспросил он. — Почему оба?
— Да бросьте, Криппен, — ответил Лейк с притворным добродушием, небрежно толкнув Хоули в плечо, словно они были закадычными друзьями. — Вы же не хотите торчать в нашей старой душной поликлинике? Вам нужно найти место с хорошими перспективами. Что, если у вас появятся дети? Как вы тогда протянете? Дети обходятся дорого, поверьте моему слову. Уверяю, я делаю вам одолжение.
— Вы меня увольняете? — изумленно спросил Хоули.
— Открываю перед вами новые возможности.
— Вы не имеете права, — сказал Хоули, собравшись с мужеством, чтобы обсудить этот вопрос. Заговорив громче, он расслышал в своем голосе нервозные нотки, и проклял себя за слабость. — Я работаю не на вас, а на вашего отца. Вы не вправе меня выгнать.
Доктор Энтони тяжело вздохнул через нос и потупился на мгновение, качая головой, словно его поставили в неловкое положение и он сам не мог понять причины.
— Я уже поговорил с отцом, — сказал он. — Растолковал ему, что так лучше. Не я увольняю вас, а он. Так что не стреляйте в посыльного.
Хоули охватил внезапный приступ ярости. Ему не хотелось бить кулаком — он знал, что в случае подобной стычки ему будет только хуже, — но если бы удалось каким-то образом вывести этого человека из строя, Хоули мог бы придумать более подходящее для него наказание. В мозгу роились воспоминания о работе на бойне. Юноша представил себе, как доктор Энтони лежит на рабочем столе, крепко связанный, а сам Хоули стоит рядом, с пилой и мясницким ножом № 9: на кафельный пол стекает кровь, которую он затем смывает из шланга в водосток.
Однако в конце концов, трусливый и не уверенный в себе, он так и не дал выхода эмоциям: юноше ничего не оставалось, как сложить вещи в сумки и пойти на встречу со своей молодой женой в дом ее родителей — как они первоначально и договаривались. Там он сообщил Шарлотте плохие новости, и, проведя бессонную ночь, они составили планы на будущее.
Очередное место Хоули нашел таким же способом, как и предыдущее: через раздел «Работа» в журнале «Американский ученый». Новая офтальмологическая больница в Юте нанимала около десятка стажеров для работы в исследовательском отделении, и Хоули с готовностью подал заявку, хотя Шарлотте и не хотелось переезжать в другой штат.
— Юта? — спросила она. — А что в Юте?
— Ну а что в Мичигане, дорогая? Здесь ничем не лучше. В Юте мы начнем все сначала. — Он нахмурился, осознав, что повторил слово в слово мысль молодого доктора Лейка, но вскоре постарался об этом забыть. — Похоже, больница станет одной из самых передовых в своей области. Мне безумно интересно было бы там поработать.
— Но ребенок, Хоули, — сказала Шарлотта. — Безопасно ли там растить ребенка? — Она была уже на шестом месяце, что само по себе — почти чудо. — Я слышала, в Юте высокая преступность, там ежедневно убивают людей.
— Преступность свирепствует повсюду, дорогая, — ответил он. — Убийства совершаются ежедневно. Ты удивилась бы, узнав, сколько обычных людей просыпаются рано утром и еще до рассвета лишаются жизни. Это происходит не только в Юте.
Следующие три года они преспокойно жили на верхнем этаже дома, которым владела чета пенсионеров. Старики занимали нижний этаж и постоянно возмущались тем, что маленький Отто сильно шумит, хотя он был необычайно тихим ребенком. Работа в больнице Хоули нравилась, однако отнимала много времени, и ему не давали исследовательских заданий, на которые он надеялся. В самом деле, из десятка новых врачей, нанятых одновременно на работу, лишь трое продвинулись по службе и получили право разрабатывать собственные исследовательские проекты. Другие же, включая Хоули, оставались лишь ассистентами более авторитетных членов команды. Молодой человек думал, что наниматели невысокого мнения о нем, и обижался, что его не повышают.