— Уже стричься? — спросил он, зайдя в каюту и застыв в изумлении: там стоял молодой старпом, засунув руки в карманы и озираясь по сторонам. — Мы ведь еще даже из порта не вышли. Пару часиков не подождет?
— Капитан Кендалл настоял, — ответил Картер. — Сказал, что волосы слишком длинные, и строго приказал мне спуститься сюда.
Дюпюи сощурился и слегка приподнял голову, словно прикидывая, оскорбляет ли прическа этого парня хороший вкус.
— Не такие уж и длинные — пару дней могут подождать, — высказал он свое мнение. — Просто я тут хотел перед отплытием привести вещи в порядок.
Под «вещами» он подразумевал доставленный ящик с водкой, которую любил прятать в разных местах каюты, методично осушая бутылки в течение плавания с таким расчетом, чтобы последняя совпала по времени с прибытием на другую сторону Атлантики. Дюпюи старался слишком не напиваться — иначе пришлось бы сидеть несколько дней абсолютно трезвым.
— Капитан настоял, — повторил Картер таким тоном, что стало ясно — он не уйдет, пока его не постригут. — Извините, — добавил он.
— Хорошо, хорошо, — вздохнул Дюпюи, указав ему на кресло перед зеркалом. — Тогда садитесь, если это для вас так важно.
Картер сел и уставился на свое отражение в зеркале, а Дюпюи повесил ему на шею полотенце и стал рыться в коробке из-под сигар, наполненной ножницами и расческами.
— По-моему, старик меня сразу невзлюбил, — сказал Картер, желая заполнить паузу. — Так что я подумал — лучше сделать, как он велит. Иначе я бы сейчас этого не требовал.
— Все нормально, — ответил Дюпюи, которому хотелось скорее постричь его и выпроводить отсюда. — Правда, я вас не знаю. Вы новенький?
— Билли Картер. Исполняю обязанности старпома.
— Старпома? — Цирюльник замер в удивлении и посмотрел на отражение Картера в зеркале. — А что с мистером Соренсоном?
— Заболел. Аппендицит. В больнице, — сказал он отрывисто, телеграфным стилем. Дюпюи заохал и подался вперед, схватив толстыми пальцами в пятнах от сигарет вьющуюся прядь парня.
— Капитану это не понравится, — сказал цирюльник.
— Кажется… он рассердился, — признался Картер.
— Они ж не разлей вода, — продолжал Дюпюи. — Всегда вместе. — Он стриг быстро, казалось — не глядя: на пол сыпались кудри.
— Просто подровнять, — нервно произнес Картер, вспомнив, что даже не сказал цирюльнику, какую хотел прическу, но волосы его уже чекрыжили вовсю.
— Подровнять, ага, — ответил Дюпюи. — По-кендалловски. Кажется, я знаю, что нравится старику.
Картер попытался расслабиться в кресле, предоставив цирюльнику полную свободу. Он подумал об оставшейся дома жене и в тысячный раз за день стал подсчитывать в уме сроки. Если все пройдет успешно, они доберутся до Квебека в последних числах июля, самое позднее — 1 августа. По расписанию «Монтроз» отправлялся в обратный путь не раньше, чем через неделю, но Канадская Тихоокеанская компания утром пообещала, что Картер сможет вернуться в Европу на одном из аналогичных судов, которое по расписанию отплывало из Квебека 3 августа, а это значит, что есть неплохие шансы возвратиться домой через месяц — к середине августа. Ребенок должен родиться пару недель спустя — так что Картер не должен пропустить роды. При малейшем риске опоздания он отказался бы выполнить поручение, невзирая на последствия.
— Что он за человек? — спросил старпом через пару минут молчания, насупленно следя за тем, как под ноги опадают большие клоки курчавых каштановых волос, открывая его мальчишеское лицо намного больше обычного. — Я имею в виду капитана. Вы ведь плавали с ним раньше?
— Я плохо его знаю, — ответил Дюпюи, который с давних пор научился выслушивать все матросские сплетни, но, подобно исповеднику, не разглашать ничего, что могло бы навлечь на него неприятности. — Знаю, что держит всю команду в ежовых рукавицах, свято верует в порядок и дисциплину и страдает пунктуальностью. Говорят, не верит в бога, но хранит в каюте мемуары Уильяма Блая — и читает их каждый вечер, как Библию. Сидя в моем кресле, проронит слов пять — не больше.
— Капитан Блай? — переспросил Картер, удивленно подняв брови. — Ну и ну, мне только этого не хватало. Слава богу, на дворе — двадцатое столетие, вот и все, что можно сказать. Сам я не сторонник старой школы кораблевождения — с бочками рома и купанием с райны под киль. Делай свою работу и получай за это деньги — вот мой девиз. Не больше и не меньше. Капитан Блай! — повторил он тише. — Первый раз слышу такое.
— Все, — сказал цирюльник, закончив стрижку и отступив на шаг, чтобы полюбоваться своим творением. — Ну как? Быстро и без лишних вопросов.
Картер кивнул и встал, сунув на выходе пару монет в руку Дюпюи и с любопытством погладив затылок, — непривычно было ощупывать обнажившийся, слегка шишковатый череп. Ветер, дувший на палубе, холодил голову, и Картер нетерпеливо пробормотал себе под нос:
— Боже ж ты мой!
Оглядевшись, старпом понял: в ближайшие сутки нужно приложить все старания к тому, чтобы разобраться в устройстве судна, — меньше всего ему хотелось бы заблудиться на обходе. Корабль спроектировали по образцу «Зелоса» и «Онтарио» — однотипных судов, на которых он служил, — но этот пароход был немного современнее тех, и многие архитектурные курьезы, использовавшиеся в их конструкции, ко времени строительства «Монтроза» устранили. Судно было более передовым и в технологическом отношении: на нем впервые установили телеграфную машину Маркони,[3] позволявшую поддерживать связь с сушей и получать оттуда сообщения.
Обычно Картер инстинктивно отыскивал дорогу на палубу с закрытыми глазами — по раскачиванию корпуса и запаху моря. За несколько лет он отточил свои чувства до такой степени, что единственным его штурманом выступал головной мозг. Но что-то в этом судне заставило его призадуматься. Блестящие деревянные части контрастировали с темными коридорами, а скрип всего судна, казалось, настолько притупил его сообразительность, что он перестал верить в собственные способности.
Наконец, миновав палубу первого класса, он увидел вдалеке трап и спускающийся луч света, который должен был вывести его обратно на главную палубу. К старпому направлялся мужчина лет под пятьдесят, а прямо за ним шел, очевидно, какой-то подросток. Мгновенно Картер вспомнил, что у него на голове нет фуражки, — она даже не спрятана скромно подмышку, как наказывал Кендалл, — и закусил губу Старпом решил вернуться в свою каюту и немедленно ее надеть.
— Добрый день, господа. — Он остановился в коридоре, чтобы поздороваться с двумя пассажирами: старший казался немного раздосадованным тем, что к нему обратились. — Ну что, готовы в плаванию?
— Да, спасибо, — ответил мистер Робинсон, увидев в нескольких футах дверь кабины А4 — святого Грааля, до которого, похоже, нельзя было добраться, не поговорив вначале с половиной христианского мира.
— Билли Картер, старпом капитана «Монтроза», — представился офицер, кивнув. — Если возникнут какие-нибудь трудности или вопросы — смело обращайтесь ко мне или к моим подчиненным. Хороший денек для плавания, — добавил он любезно. — Море совершенно спокойное.
— Я как раз собирался прилечь, — сказал мистер Робинсон, протискиваясь мимо него. — Простите, но…
— Ничего страшного, сэр, — подхватил Картер, уступая ему дорогу. — Немного укачало? Не беспокойтесь. Скоро привыкнете. Все привыкают. А вы как, молодой человек? Плавали раньше?
— Один раз, — ответил Эдмунд. — Короткое путешествие. Никогда не отравлялся в такое долгое плавание.
— В вашем возрасте я уже провел в море два или три года. Жить без него не мог. Но в самом начале тоже страшно тошнило, так что не переживайте. Пройдет.
— Надеюсь, я поправлюсь, — сказал Эдмунд, чувствуя, что к нему относятся немного покровительственно.