Влево от входа в коттедж, дорога уходила по направлению к деревне, из которой мы выехали, так что идти туда было бессмысленно. Мы повернули направо и направились в обход владений Петра, нещадно скрипя снегом. Узкая, но хорошо протоптанная тропинка, по которой вряд ли когда-нибудь проезжала машина, убегала за угол и дальше вдоль забора. Лес теперь находился слева и мы то и дело хрустели упавшими ветками невидимыми под снегом. Вокруг стояла странная тишина, даже ветер не завывал между деревьями. Когда я спросил об этом Еву, она посмеялась и ответила: “Во-первых, сейчас нет ветра, а во-вторых, сейчас зима. Что ты ожидал услышать? Пение дрозда?”
Когда забор кончился, тропинка повела нас прямо в лес. Ни больших кустов, ни плотного частокола деревьев не было, и мы шли вполне свободно. После того, как я дёрнул за ветку и осыпал идущую позади Еву целым сугробом снега, она оттеснила меня в замыкающие. Чуть позже, уже на мою голову под по-детски звонкий смех сестры свалилась целая снежная шапка. Она тут же начала убегать, не переставая смеяться, но споткнулась о какую-то предательскую ветку и кубарем свалилась в сугроб. За сие ужасное преступление тут же была наказана отменной порцией снега засунутого моей заботливой рукой под все слои одежды прямо на её голую спину. После её прыжков на одной ноге, вытряхивания, криков, визга и угроз в мой адрес мы пошли дальше, но теперь на небольшом расстоянии друг от друга.
Вскоре за деревьями показался просвет, и мы вышли на небольшую полянку, которая всего в десятке метров от леса обрывалась вниз и уходила под довольно крутым уклоном на несколько сотен метров вперёд, образовывая самую настоящую горнолыжную трассу шириной не менее двадцати метров. Она была похожа на огромный белый шрам, если считать плотный строй леса со всех сторон - кожей. Далеко впереди трасса резко уходила влево скрываясь за деревьями. На ветках вдоль видны куски красной и зелёной ткани, которые заменяли флажки. Я так и не понял, для чего они там развешаны, как будто кто-то не сможет увидеть леса по обе стороны.
Мы немного потоптались на месте, Ева сделала попытку столкнуть меня вниз, я пригрозил, что подвешу её на одно из деревьев вместо флажка, а потом немного побросали друг в друга снежки. Мирный договор был нарушен ею, когда мне в затылок прилетел довольно тяжёлый ком. Не сказать, чтобы я посчитал это ребячеством, просто хотел бросить первым, но она меня опередила. Словно увела конфету из-под носа. Чем ещё заниматься зимой на курорте, верно? С учётом того, что на лыжах умела ездить только она. Когда мы выдохлись и уже успели перейти в ближний бой, вдоволь накатавшись в снегу, вернулись на тропинку.
Добравшись до коттеджа, мы уже изрядно замёрзли. Сева под конец постоянно ныла и осыпала меня угрозами, что сляжет с пневмонией из-за моей выходки с пригоршней снега ей под одежду. Но всё сводилось к тому, что у неё промокли все виды белья и такое чувство, будто “тыл открыт всем ветрам”. Калитка, как ни странно в этот раз не заскрипела и поддалась с необычайной лёгкостью. Видимо утренний инцидент не остался незамеченным для хозяина коттеджа, и он всё же принял меры. “Ещё бы, она такими темпами каждого десятого посетителя убивала бы, а это убыток” - подумал я.
Прихожая встретила нас теплом и, о боги! запахом жареного мяса. Мы остановились в дверях, словно ударились в невидимую стену, состоящую из кипящего масла, приправ, жареного лука, пряного запаха лаврового листа. И ещё чего-то такого, что я никак не мог определить, словно кто-то смазал арбуз чесноком и поставил запекаться. Мы переглянулись голодными взглядами и, на ходу расстегивая куртки, толкаясь устремились на кухню.
Видимо, если хоть одна единица кухонной посуды лежала без дела, то это считалось кощунством в глазах повара. Всё кипело, шипело, извергало пар и капли раскалённого масла. Ножи резали, молоток стучал, ложки мешали, только вилки сиротливо лежали на пока ещё пустом столе. Хозяин коттеджа стоял спиной к нам, и казалось, делал десять дел одновременно, не забывая налить себе в рюмку водки, будто она была его топливом. На нём едва сходился тонкий свитер с длинными рукавами, на котором уже явственно проступали большие пятна пота. Впрочем, ничего удивительного, жара на кухне стояла адская, несмотря на настежь открытые окна. Видимо почувствовав на себе взгляд, он обернулся и посмотрел на нас своей заискивающей улыбкой, показывая не совсем здоровые зубы.