- Ладно. - Я вздохнула, поднялась и села, обхватив колени руками. - Утром я разговаривала с Петром.
- Так. - Он поправил сползающее с пояса одеяло. - И о чём же вы таком беседовали, о чём мне не надо было знать?
- Он спрашивал у меня, как пользоваться тампонами. - Тут же выпалила я, уже начиная сердиться на брата за его вечно подозревающий тон.
- И как? Помогла человеку? Наверное, бедняге словесное недержание заткнуть нечем. Ладно, а если серьёзно? Что случилось?
- Ничего такого, о чём мы с тобой ещё не говорили: он предложил мне занять место Лины. - Когда я произнесла это вслух, он прозвучало ещё более мерзко, чем в мыслях и сразу захотелось принять душ, словно эти слова комки грязи.
- То есть? Какое ещё место? - Было видно, как он напрягся.
- Ну. Помнишь, я тебе вчера рассказывала, что знаю, чем занимались эта девочка и жирный? - Он кивнул. - Так вот, а потом ещё рассказала, что он и с меня глаз не сводит, так что…
- Можешь не продолжать. - Он откинул одеяло и резко встал, не обращая внимания на свою относительную наготу. - Значит эти два говноеда, решили, что могут поиметь тебя, раз эта мелкая им надоела?
Я неуверенно кивнула. Он начал быстро одеваться с шипением ругаясь себе под нос.
“Он начинает закипать” - поняла я. - “Нужно его успокоить пока ещё можно...”
- Поэтому я и предложила тебе уехать уже сегодня. - Несколько поспешно пролепетала я. - Что нам делать в этом гадюшнике? Адам... Адам! Послушай меня!
Он остановился, вперив в меня свои жуткие глаза, от которых всё тело тут же покрылось “гусиной кожей”. Несмотря на все наши игры в гляделки, я так и не научилась подолгу выдерживать такой взгляд.
- Что? Я спокоен. - Процедил он.
- Да, я вижу. - Я сглотнула ком в горле. В голове вдруг возникла безумная мысль. - Слушай, давай просто уедем отсюда. Предложим тоже самое Лине и уедем. Втроём. Максу и его сестре, как её… забыла. В общем, им они ничего не сделают, а девчонку жалко. Что скажешь? Заберём её, а эти два урода пусть тут до весны друг в друга спускают.
“Нельзя здесь её оставлять. Это вчера перед братом я кривлялась, делая вид, что всё это ерунда рассказывая про неё, но на самом то деле я пришла в ужас, когда поняла в чём дело. Странные эмоции она у меня вызывает. Словно… словно во мне проснулся материнский инстинкт. Да уж...”
Он молчал раздумывая. Тишина уже стала для меня невыносимой, когда Адам наконец заговорил:
- Ладно. Ты сможешь сходить к ней? Знаешь, где её комната? - Я кивнула. - Хорошо. Ты лучше сможешь всю эту историю рассказать, а я пока соберу наши вещи.
- Может быть, сначала позвоним в гостиницу? Неизвестно ещё, когда машина приедет. Сколько сейчас время?
Он вытащил из кармана телефон.
- Половина двенадцатого.
- Время ещё есть. - Я встала с кровати и поискала свой телефон под подушкой.
- Я позвоню, а ты дуй к этой. - Он выхватил его у меня. - Я и лишней минуты не хочу здесь оставаться, так что давай поторопимся.
- Поняла.
Я уже открыла дверь, когда брат меня окликнул:
- Ева.
- Что? - Я повернулась к нему, держась за ручку двери.
- Если она заупрямится, - он говорил, не поднимая головы, что-то ища в телефоне, - на**р её. Поняла? Не трать время на уговоры. Не хочет, не надо.
Я вздохнула, в груди что-то сжалось в комок.
- Понятно.
Спорить сейчас было с ним бесполезно, но это не значит, что просто брошу здесь эту девочку. Коридор был полон звуков: тихие и громкие голоса, смех и звук расстегивающейся молнии на куртке, а из ванной комнаты доносился звук работающего душа. Она одна занимала целую комнату, что было довольно странно, учитывая то, что брат с сестрой решили жить вместе. Одно дело мы с Адамом, ведь с нами нет третьего: моей подруги или его друга. Но сейчас я об этом не стала раздумывать.
Дверь в её комнату была второй по левой стороне, сразу за ней дверь в ванную. Тут же возникла мысль, что это довольно удобно: можно прошмыгнуть туда или из неё в каком хочешь виде и никакие полотенца не нужны. Я невольно улыбнулась, забыв, что живу с братом. Даже если бы это была наша комната, бегать голой туда и обратно я бы всё равно не смогла.
Она открыла практически сразу же, не успев я досчитать до пяти для повторного стука. И она выглядела испуганной, прижимая к груди какой-то свёрнутый в трубочку журнал.