- Оч приятно. - Буркнул я, отворачиваясь от ехидной улыбки Севы, которую всегда забавляло моё раздражение в таких случаях.
- А много сейчас постояльцев? - Полюбопытствовала она.
- Многовато! Конец сезона, все едут, хотят успеть. Да. Уважаемый Себастьян Мансурович, мой завсегдашний посетитель. Он из столицы! - Как-то чересчур почтительно добавил хозяин коттеджа. - Ещё, позавчера, молодая пара заехала, самую большую кровать запросили, хо-хо! Мда... А! Ну и молодёжь вот, то ли из академии, то ли ещё откуда-то. Вот. Ну и вы конечно! А вы чай тоже ученики?
- Нет, мы уже давно вольные, господин Пётр. - Скучающим, но всё же вежливым тоном ответила Ева.
- Ааа... ну, хорошо. Да, хорошо... Осторожнее на ступеньках, кое где прохудились совсем, так что скакать не советую!
Мы кое-как протиснулись с сумками по лестнице, то и дело, смотря под ноги в поисках злосчастной ступеньки и вышли в не менее узкий коридорчик. Хозяин коттеджа подвёл нас к самой первой, открытой настежь двери и жестом пригласил внутрь.
1.2
На полноценный гостиничный номер мы уже 15 минут как не надеялись, но всё же комнатка была выше всех похвал. Для скупердяя, которому Ева отдала сумму равную моей месячной зарплате за 3 дня “отдыха”. Она напоминала этакий общежитский вариант гроба, если бы кому-то не хотелось быть закопанным в одиночестве: прямоугольной формы, полтора шага в ширину и три в длину. Две металлических одноместных кровати слева и справа от небольшого окна на дальней стороне, две деревянных тумбочки и шкаф у двери, который ещё наверняка помнил китель красноармейца.
Пока я критично осматривал убранство, Ева лишь бросила равнодушный взгляд и, поставив сумки у правой кровати, вышла в коридор рассчитываться с хозяином. В комнатке было невыносимо душно, будто в соседней вовсю топят камин или жгут уголь. Подтолкнув ногой рюкзак к своей койке, я вышел к ним в коридор и, показав сестре жестами “я курить, отстань, по лбу дам” спустился вниз по лестнице. Вернувшись в прихожую, и проходя мимо одной из закрытых дверей, отчётливо услышал звон бокала, к которому прикоснулось горлышко бутылки. Этот звук я узнаю всегда. Просыпался из-за него несколько лет, когда отец выходил ночью на кухню к своему тайнику со спиртным. В этом виноват мой бесстыже чуткий сон, который могла не потревожить только моя сестрёнка. Большую часть жизни мы прожили в одной комнате, так что у неё была масса времени научиться обходить мой сон. Отмахнувшись от всплывающих воспоминаний и всё ещё чувствуя жуткую духоту, поспешил выскользнуть на улицу.
Морозный воздух приятно охладил уже начинающее закипать тело. Я глубоко втянул в себя ледяную свежесть и чуть не закашлялся, чувствуя, будто в лёгких образовался нарост инея. Я всегда любил зиму, больше других времён года. Она всегда была для меня чем-то уникальным. Если весна, лето и осень - это просто круговорот жизни и смерти, то зима, скорее, время очищения и воскресения. Да и вообще, снег это здорово и необычно, а жёлтая листва, дожди и жара всегда есть.
Сняв с новой пачки сигарет плёнку и фольгу, я закурил, оставшись на крохотном, свободном от снега, пятачке крыльца. Трудно было не смотреть на гору с названием “как-то там не помню”. Казалось, будто невысокий красный забор (со двора он был окрашен иначе, чем снаружи) кое-как сдерживает продвижение этой громадины, которая нависла прямо над нами. Хотя, с тем же успехом, до неё могло быть не менее пары десятков километров, слишком уж большая груда камней. Почти полностью укрытая снегом, она была больше похожа на пирамиду из пломбира с кусочками горького шоколада или ещё чем-то, что могло бы быть похожим на кое-где видневшееся чёрные камни. Настоящий кошмар для сахарного диабетика с развитой фантазией.
Я стоял и рассматривал гору “которую-можно-называть-если-помнишь” сравнивая её с известными мне сладостями, когда услышал скрип снега под чьими-то подошвами за калиткой. Первой моей мыслью было забежать обратно в дом, словно нашкодившему школьнику с рогаткой. Но вспомнив, что у меня только наполовину выкурена сигарета, а не курил я уже давно, пришлось примириться с мыслью о нежеланной встрече. Не то чтобы я был таким уж социофобом, просто не люблю неожиданных знакомств. Как правило, я начинаю нервничать, а когда человек нервничает ничего путного уже не выйдет.
Неприятно скрипя в уже устоявшейся тишине зимнего утра, калитка медленно поползла в сторону. Одна из встреченных нами ранее девушек, толкала её обеими руками, борясь с тугой пружиной. Я с любопытством наблюдал за потугами девушки, как она каждый сантиметр отвоёвывает у своего ржавого противника, напирая всем своим небольшим весом. Её серая доходящая почти до колен болоньевая куртка была сплошь покрыта ещё не цепким снегом, кажется, даже капюшон был раздут из-за него. Вряд ли она решила сделать “снежного ангела” на полянке, скорее, кто-то ей помог. Её белые угги с меховым верхом то и дело скользили по уже протоптанному снегу и грозили ей ещё одним падением, что, впрочем, и произошло.