ВАЗ согласна с хакерами, потому что хочет воплотиться также и посредством Сети (да, даже посредством, опосредованно). Но она согласна и с зелеными, потому что обладает острым чувством себя как тела и испытывает отвращение к кибергнозису, к попытке превзойти тело через умирание и последующее призрачное бытие симуляции. В свете ВАЗ дихотомия технологии и ее противоположности выглядит надуманной, как, впрочем, и вообще все дихотомии, которые есть не что иное, как фальсификации или даже галлюцинации, порожденные семантикой. ВАЗ хочет существовать в этом мире, а не в идее иного мира, не в некоем мире визионера, где царит опасная и ложная унификация (все зеленое либо все металлическое). Подобные миры — это всего лишь стая журавлей в небе (как говорила кэрролловская Алиса, «вчерашнее варенье или завтрашнее, но только не сегодняшнее»).
ВАЗ «утопична» в том смысле, что она максимальное воплощение и интенсификация повседневной жизни, или, как могли бы сказать сюрреалисты, это проникновение Чудесного в жизнь. Но она не может быть утопией в буквальном смысле этого слова, быть нигде, «местом, которого нет». ВАЗ находится где-то. Она располагается на пересечении множества сил, как какое-нибудь языческое «место силы», лежащее на перекрестке таинственных линий, находимых адептом по вроде бы ничего не значащим особенностям почвы, ландшафта, потокам ветра, воды, миграциям животных. Просто сегодня не все линии проходят через время и пространство. Некоторые из них существуют только «внутри» Паутины, даже если они и пересекаются с реальным пространством-временем. Некоторые из этих линий «необычны» в том смысле, что не существует терминов, в которых мы могли бы описать их существование. Эти линии лучше изучать в свете теории хаоса, чем в рамках социологии, статистики, экономики и т. д. Переплетение силовых линий, в котором воплощается ВАЗ, чем-то похоже на хаотические «странные аттракторы», которые, как говорят, существуют между измерениями.
ВАЗ по самой своей природе использует любые подходящие средства для того, чтобы реализовать саму себя, в пещере ли или в Космограде в пятой точке Лагранжа. И там и там она стремится жить — сейчас или как можно раньше, какой бы подозрительной и обветшавшей ни казалась бы ее форма. Она возникает спонтанно, без всякой связи с идеологией или даже с антиидеологией. Она использует компьютеры, потому что компьютер тоже существует, но она прибегает и к силам, которые настолько далеки от отчуждения или симуляции, что гарантируют ВАЗ известную степень психического палеолитизма, примордиально-шаманскогодуха, который «заражает» собой даже Сеть (в этом для меня и заключается подлинный смысл киберпанка). Поскольку ВАЗ — это интенсификация, избыточность, излишек, потлач, жизнь, отданная жизни, а не одному только выживанию (сопливый пароль 1980-х), она не может ограничиваться рамками только Технологии или только Антитехнологией. Она противоречит сама себе как истинные ненавистники домовых, потому что она хочет быть — любой ценой, ценой «совершенства», ценой громоздкости результата.
Множество Мандельброта и его компьютерная графическая модель дают нам наглядное представление о фрактальной вселенной — карты внутри карт внутри карт и т. д., пока хватает вычислительной мощности. Зачем она, эта карта, которая, по сути, стремится к однозначному соответствию фрактальному измерению? Что с ней делать, если не восхищаться ее психоделической элегантностью?
Если мы вообразим карту информации — картографическую проекцию Сети во всей ее целостности, нам придется включить в нее все свойства хаоса, который уже стал проявляться, например, в параллельной обработке данных, телекоммуникациях, системах электронных платежей, вирусах, хакерских атаках и т. д.
Топографическое представление каждой из этих «областей» хаоса напоминает множество Мандельброта — те же «полуострова», внедренные в карту, спрятанные в карте вплоть до иллюзии «исчезновения». Эти «письмена», часть которых пропущена, часть — написана поверх других таких же, демонстрируют сам процесс компрометации Сети самой себя. Она уже не целостна в самой себе, совершенно не-контролируема. Другими словами, множество Мандельброта или что-то похожее на него, может оказаться полезным в «построении» (во всех смыслах этого слова) контр-Сети, в хаотическом процессе, в процессе «творческой эволюции», как его называл Пригожий. Каждая «катастрофа» в Сети — это силовой узел Паутины, контр-Сети. Сеть разрушается от хаоса, в то время как Паутина процветает благодаря нему.
Посредством ли обыкновенного компьютерного пиратства или через развитие сложных отношений с хаосом хакер Паутины, кибернетик ВАЗ найдут способы извлечь пользу из пертурбаций, аварий и дыр в Сети (способы делать информацию из «энтропии»). Бриколер[247], старьевщик, падальщик, собиратель информационных черепков, контрабандист, шантажист, может быть, даже кибертеррорист — какой бы облик ни принял хакер от ВАЗ, он будет работать на эволюцию скрытых фрактальных соединений. Эти соединения и разнообразная информация, которая циркулирует по ним, сформируют «места силы» для появления ВАЗ собственной персоной. Это похоже на кражу электричества у монополии, для того чтобы осветить заброшенный дом, занятый сквоттерами.
Поэтому Паутина будет паразитировать на Сети для того, чтобы создавать ситуации, благоприятствующие появлению ВАЗ. Но мы можем думать об этой стратегии и как о попытке, направленной на конструирование альтернативной и автономной Сети, «свободной» и непаразитической, Сети, которая послужит базисом для «нового общества, возникающего из скорлупы старого». Контр-Сеть и ВАЗ, говоря практическим языком, могут рассматриваться как высшие цели, но теоретически на них можно смотреть как на формы борьбы за создание иной реальности.
Проговорив все это, мы все же должны развеять некоторые сомнения по поводу пользы компьютеров, ответить на некоторые вопросы, особенно о Персональном Компьютере.
Компьютерные сети, электронные доски объявлений и прочие упражнения в электронной демократии до сих по большей части были разновидностью хобби. Многие анархисты и либертарианцы имели глубокую веру в ПК как в орудие освобождения и самоосвобождения, но они не достигли видимых целей, никакой ощутимой свободы.
Меня почти не волнует появление гипотетического класса индивидуальных предпринимателей, обрабатывающих данные и текст как фрилансеры, которые вскоре могут работать прямо в своих коттеджах над участком какого-нибудь дерьмового корпоративного или бюрократического проекта. Более того, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предвидеть нижнюю часть этого класса — разновидность люмпен-яппитариата: домохозяек, например, которые обеспечивают свои семьи «вторичными доходами», превращая свои дома в электронные потогонные конвейеры, маленькие тирании Труда, где в роли «босса» выступает компьютерная сеть.
Кроме того, я не впечатлен той информацией и тем сервисом, которые предлагают современные «радикальные» сети. Где-то там, говорят, существует «информационная экономика». Можетбыть, итак, но информация, которой торгуют на «альтернативных» досках объявлений состоит целиком из дерьмовых чатов и технотрепа. Это, что ли, экономика? Или это всего лишь способ убить время для энтузиастов? Хорошо, ПК вызвали еще одну «книгопечатную революцию» — очень хорошо. Развиваются маргинальные сети — тоже хорошо. Я теперь могу заказать телефонный разговор с шестью абонентами одновременно. Но какие изменения все это вызвало в моей повседневной жизни?
Честно говоря, у меня уже и так достаточно данных, обогащающих мое восприятие благодаря книгам, фильмам, ТВ, театру, телефону, почтовой службе США, измененным состояниям сознания и т. д. Нужен ли мне в самом деле ПК для того, чтобы получить еще больше таких данных? Вы предлагаете мне секретные сведения? Ну... возможно, я заинтригован — но мне нужны изумительные тайны, а не просто нигде не указанные номера телефонов или полицейская и политическая чушь. Я хочу, чтобы компьютеры снабжали меня информацией, связанной с реальными благами — «всем тем хорошим, что только есть в жизни», как говорится в Преамбуле ИРМ. И поскольку я обвиняю здесь хакеров и сисопов в распространении раздражающей интеллектуальной ерунды, я спущусь с барочных облаков Теории и Критики и объясню, что я подразумеваю под «реальными благами».
247
Бриколер — тот, кто собирает различные предметы с целью спонтанного создания из них чего-то нового и причудливого (фр. слово «бриколаж», пришедшего из игры в бильярд, активно использовал Кло Леви-Стросс для описания процесса порождения мифов).