Я реально вздрагивала, слушая эту несчастную девушку. Как же мерзко. Подло. Отвратительно.
— Аурика, давай обменяемся телефонами. Если тебе понадобится помощь — ты можешь позвонить мне. Я обещаю поддержать в меру сил… Да, мы живем в разных странах, но мало ли…
— Спасибо, Нелли. Но ты — последний человек на этой планете к кому я смогу обратиться. За твоей спиной Кирилл. Он никогда не станет вмешиваться. И тебе не позволит. — Ответила с печальной улыбкой. Откинулась назад на шезлонг, и, глядя в небо вынесла вердикт: — Связываясь с таким как мой Алпаров, или твой Дубов нужно понимать, на что подписываешься.
Час от часу не легче! Мне и без того уже еле дышалось. И вот что прикажете делать? Как любит отвечать один мой хороший знакомый: «Плевать и ловить!»
— То есть… ситуация безвыходная? — спросила сдавленно.
— У меня — да. Или лишиться сына или заново научиться улыбаться Эмилю.
К чему я рассказала обо всем этом? К тому, что страх перед Кириллом Геннадьевичем увеличивался день ото дня в геометрической прогрессии. А история с Любой Масловой имела интересное продолжение, коснувшееся меня лично.
По поводу самого отпуска. Если сложилось впечатление, что мы только то и делали, что валялись у бассейна — смею разубедить. Почти каждый божий день вырисовывалась какая-то ерунда. Честно скажу, для меня отдых — это лежать, читать, спать. Все остальные телодвижения воспринимаю как посягательство на покой и умиротворение. Но, во-первых — меня ставили перед фактом, а во-вторых — экзотики вокруг было столько, что пропустить интересное попросту не хотела. Обзорная экскурсия, плаванье на каяках, сноркелинг, спа-процедуры — как оказалось, ради всего вышеперечисленного можно и подвинуться со своими предпочтениями.
Ну и несколько слов о
Я не удивлюсь, если окажусь единственной женщиной, которую отвезли на Сейшелы и не
Как так у меня вышло — сама диву даюсь. Очень сильную роль сыграл банальный страх. Приукрашивать себя и рассказывать басни о собственной стойкости и принципиальности не буду. Если бы поездка состоялась до разговора с Сашей — итог был бы совсем другим.
Дубов подкрадывался, особо не скрываясь, но и не переходил черту, словно предоставляя выбор. С одной стороны — соблюдал дистанцию, когда оставались наедине, как бы давая понять, что придерживается изначального соглашения, а с другой — выжимал мое терпение со сноровкой прачки выкручивающей стираное белье. Видимо он ждал ответной реакции, отклика на свои поползновения, но я лишь путалась в собственных желаниях и ощущениях.
К примеру, на второй день, сидя на берегу, умостился сзади, вытянув по бокам свои длинные ноги, и огорошил тихим вопросом на ухо:
— А у тебя твои женские дела, когда закончатся?
Размер моих глаз в ответ представляете? Шок. Испуг. Сердце мгновенно сбилось с привычного ритма, а кровь устремилась к щекам. Какое счастье, что располагалась спиной к нему! Иначе умерла бы со стыда!
— Вам-то это зачем, Кирилл Геннадиевич? — простонала, не сдерживая смущение и досаду.
Не ответил. Прижался плотнее и накрыл мои руки своими, переплетая пальцы. На попытку освободиться, сказал негроомко:
— Подожди. Я хочу поговорить.
Молчал минут пятнадцать, не меньше. Чем дольше вот так сидели — тем больше неловкости ощущала. Но Дубов не был бы собой, если бы не доказал, что может усугубить обстановку доведя до предела возможного.
— Нелли, я сейчас задам тебе вопрос, а ты мне честно на него ответишь. Хорошо? — Тон голоса не предлагал выбора. Давил. Заставлял. А потом контузил: — Твой отчим… он тебя… трогал?
Глава 27
В глазах потемнело. Эффект неожиданности сделал свое черное дело. Сжалась непроизвольно, а Кирилл это почувствовал.
— Т-ш-ш-ш. — Прошелестело над ухом. — Не бойся.
— Нет. — Замотала головой и опять попыталась встать. Удержал. — Все не так, как вы думаете.
— А как? Скажи мне. — Перехватывая рукой за живот, спросил вкрадчиво.
— Пустите! — дернулась снова.
— Нелли. — Остановил изменившимся голосом.
Я затихла, и, собравшись с мыслями, вынуждена была ответить:
— Он бил меня. — Призналась и тут же испугалась. Никогда и никому не рассказывала. Даже Леша не знал. А Удав — вовсе не тот человек, с которым следовало делиться.