— Вот он и обрадуется как раз. Что меня поимели, Криси. Не надо притворяться, что оно наоборот. Когда мужик кадрит бабу, то он собирается ее поиметь. Так и происходит.
Крис пожала загорелыми плечами. Улыбнулась, пальцем поправляя помаду в уголке губ.
— Если помнишь, закадрили его как раз мы.
— А Череп сказал бы — вешались, — возразила Шанелька, — ногу я там. Совала.
— Куда? — испугалась Крис, складывая в сумку помаду.
— Из машины. Кадрить.
— А.
— Гонялись за ним. Да еще и корочки подделали. И это называется, я его поимела?
— О-о-о, — Крис схватилась за голову, но увидев, что подруга не смотрит, просто поправила волосы и руки от стрижки убрала, — давай не будем сейчас. Теорию разводить. Давай сначала на берег выйдем, все разведаем. Может, он там на песке написал, огромными буквами. Где ты его в следующий раз, гм, поимеешь. А потом уже решим, кто, кого, когда и как.
Глава 7
На берегу, где вчера толпились машины и ветер полоскал цветные растяжки с яркими буквами, ничего не изменилось. Народу было по-прежнему полно, и машин на обочинах без числа, но вместо надписей про автоквест и стрит-челлендж уже болтались рекламы нового ночного клуба с танцем живота и конкурсом стриптиза, гордо названном «всеевропейским».
Крис протолкалась между двух очередей — за мороженым и сахарной ватой, вышла на утоптанную вчера площадку, заставленную торговыми тележками и кофе-машинами. Шанелька, неохотно оглядываясь, встала рядом с ней. Было как-то чересчур жарко, слишком шумно, вообще все не так и неправильно. И — горько внутри. Куда девалась ночная Шанелька, которая, закрыв глаза, улыбалась воспоминаниям, а потом лицемерно отмахивалась от них, уверяя себя, кончилось, и нормально. Приятное летнее приключение. В конце-концов, не средние века, рассердилась она на себя, разглядывая тугие белоснежные облачка на горизонте, и взрослая самостоятельная одинокая женщина имеет право на секс. Даже на разовый. А ее ночные мысли про нежелательность секса на первом свидании, это все пережитки, плюс мировоззрения жительницы окраинного городка, да еще, как это ни паршиво для гордости звучит, — попытка увидеть их дальнейшие отношения, с Димой. Все женщины так устроены, понимала Шанелька, это биология в первую очередь, инстинкты. Воспринимать партнера как теоретического отца потомства, защитника и кормильца. И смотреть в совместное будущее, которого пока нет, но вдруг оно будет. Так что, укладываясь в номере спать, дорогая Нелли-Шанелли, ты просто мысленно улещала прекрасного Диму, смотри, я хорошая, не подумай обо мне плохого. Но беда в том, что Диме ты оказалась не нужна. Попользовался и свалил. Даже не попрощался толком. Фу.
Облака расплылись и Шанелька ужасно на себя рассердилась. Еще не хватало расплакаться на ярком солнце, у всех на виду. Из-за какого-то. Которого два дня назад в ее вселенной не существовало.
— Ага, — Крис тронула ее локоть, устремляясь вперед, — я же говорила, не могли они совсем исчезнуть. Смотри, бусик вчерашний, с операторами.
— Я туда не пойду. Еще чего. Искать.
Крис повернулась, сочувственно глядя на расстроенную подругу. Возразила мягко:
— Не искать. Не его. Мы вообще-то журналисты. И нам необходим материал. Мне же надо о чем-то писать репортаж! А тебе снимать что-то, кроме воды и песка.
— Какие мы журналисты, Криси! Остапы бендеры.
— Никто тебя за ним в погоню не посылает. Между прочим, если он такой козел, свалил молча, да я первая на него порчу нашлю. Не забыла, у меня прабабка — цыганка. Детей воровала. Но поиграться в репортера мне вдруг сильно захотелось. Давай, Нель. Прикинь, и правда, что-то отснимем, напишем. Повесим в сети. Просто так, сами от себя. Долгими зимними вечерами будет на что посмотреть, лето вспомнить.
— Кристина! Андреевна! Как удачно!
Голос раздался совсем рядом, из-за раздетых потных людей выскочила вчерашняя дама-администратор, в криво посаженных на нос черных очках. Сухие бедра обтягивали бриджи со множеством карманов, тонкая рубашка завязана узлом поверх красного купального лифчика. Поднимая плечо, с которого сползала большая сумка с веревочными ручками, дама всплескивала руками, подскочив вплотную и деликатно трогая барышень за локотки, умильно заглядывала в удивленные лица.