Шанелька вспомнила горячую цветную толпу, в которой все перемешано, локти, спины, лица, движения, и вдруг — фоном, борт прогулочного катера с крупными буквами названия, что не вошло целиком. Эвриди…
— Думала… Да не думала вообще. Но было такое ощущение, как в библиотеке, когда малышне сказку читаешь. Понимаешь, слова и буквы, которые для всех одинаковые. Но прочитать нужно так, чтоб у них рты раскрылись. Чтоб увидели, то, что вижу я. В буквах. Вот когда оно приходило, я и снимала.
— А еще они у тебя все — хорошие, — Крис положила ногу на ногу, кинула руки за голову, потягиваясь.
— В смысле?
— Тот, кто главный в снимке, он кажется милым и хорошим. Хотя уверена, там сволочей ровно такой же процент, как и везде. Ты сама человек хороший, и снимаешь, что видишь. Или нет, что хочешь видеть.
— Выходит, я соврала? — расстроилась Шанелька, которая в это время вытаскивала из корзины удаленный снимок Димы Валеева, там, где лицо с улыбкой и глаза.
— С точки зрения унылой правды, конечно. А с глобальной точки зрения ты сотворила двойника. Другой вариант реальной личности.
— Погоди. Я тыщу раз об этом думала, когда на фотки всякие слезные смотрела. Какой-нибудь старичок божий одуван, сплошная милота, в жизни, может, он внуков на гречку ставил и соседям в борщ песок подсыпал. А на фотке — морщины-седины, мудрая старость, трали-вали. Ты про это? Ага. Значит, наш милый вредный дедушко — только база для того, чтоб образ создать?
— Архетип типа, — зевая, согласилась Крис и лениво рассердилась, глянув на часы, — да где наш властелин птиц и этих, снова птиц? Скоро сиеста. Я засну и никуда не поеду!
Будто повинуясь сердитой угрозе, буквально через минуту в дверях, деликатно постукав, возник тот самый Петр Савельич, что развернулся на деньги своей жены Маши. Был он моложав, мягок круглым животом под клетчатой рубашкой с туго застегнутыми пуговками, между которыми кучерявилась русая шерсть. А так же лысоват, улыбчив и ворковал горлицей.
— Девочки, — завел с порога, мягко разводя мягкие ручки, в одной скомкана грязная ветошь, — мои принцессочки, а что ж так мало побыли? Ничего не знаю, красоточки мои, на обратной дороге, чтоб только у меня, я и номерок за вами оставлю, только позвОните. Вот визитка, первый телефончик мой. И — Петя, просто Петя, ах вы, мои ненаглядные!
Воркуя, попытался усесться на кровати у Крис, но та ловко повернулась, занимая скрещенными ногами всю стаю нарисованных покрывальных цапель и сунула к боку большую пляжную сумку, чтоб уж наверняка.
Просто-Петя не отчаялся, бодро перебежал к обиталищу Шанельки и, светясь мягкой улыбкой с девичьими ямочками на щеках, устроился рядом с ее босыми пятками. Шанелька, мученически улыбаясь, незаметно поджала ноги, чтоб не отдавил, ерзая.
— Все ведь растеряли, — певуче ворковал Петя, тыкая пальцем в калькулятор мобильного, — была такая клиентура, погранцы! Приезжали, даже зимой, даже в новогодние, сразу этаж снимали, на три дня, а летом, летом, да с января уже звонили нам, заказывали номерочки на июнь, и вот, поди ж ты, пока теперь новые разберутся, что у нас-то с Машей — хорошо-о-о, ведь хорошо-о-о, красавички? Вижу, вижу, понравилось. А к закрытию у нас всякие вечеринки! Сюрпризы! Шумно, весело. А без вас будет скучно. Так что жду, жду.
Нежно похлопал Шанельку по бедру рядом с краешком шортов, и вскочив, перебежал навстречу протянутым Крис купюрам. Пряча в сумку на поясе, снова уточнил с отеческим волнением:
— Ведь понравилось, да? Точно понравилось? А горшок я сам переставлю, вижу, вижу, перестановочку соорудили, так я никогда не против, кому как уютнее, тем более, та-акие девочки у меня!
Он перебежал в кухню и через минуту явился, прикрытый пластмассовой зеленью. Качая синичками на листьях и пыхтя, водрузил подсолнух на родное место. Пока девочки складывали в сумки зарядные и косметички, заботливо поправил птичек, полюбовался, сам по-птичьи наклоняя гладенькую круглую голову. И снова убежал в кухню.
За орлом, догадалась Шанелька, жалея, что они с Крис так и не сфотографировались с крылатым чучелом, не успели.
Но заносить орла в спальню Просто-Петя не стал. Возник в дверях, небрежно держа того за жесткое крыло, так что второе чертило нагретый солнцем линолеум.
— Как соберетеся, мне ключик занесете, у бассейна крикните, я там с насосом вожуся. И провожу, сумочки помогу.
— А куда вы его? — Шанелька показала на косо висящего орла.
Петя сморщил нос, сверху оглядывая косматые темные перья и выгнутую шею.
— Та. В кладовку унесу. Что в нижнем холле. Машеньке тут кума звонила, они в этом номере гостевали, с дочками, ругалась, девки ее плачут теперь, как спать пора. Орла боятся. Оно и верно, сильно он для номера большой. Я б его сразу на мусорку, да Маша не дает, денег же плочено, за чучело.