— Это дельтаплан, да? — Крис встала рядом с Шанелькой.
У той внутри все защекотало, как бывает, когда делаешь первый шаг в ослепительно прозрачную, прекрасную воду, кристально холодную после полуденной тяжкой жары. А еще, когда в детстве берешь пальцами картонную крышку, сняв цветные ленточки с бантиками, и кто-то сверху говорит, радуясь твоей радости: «открывай». И перед тем, как сваливается с красивой коробочки крышка, тоже внутри так — щекочет, как солнцем.
Или — книга. Не те, что у взрослых, а огромная, тяжелая, с сумасшедше прекрасными рисунками на плотной бумаге, полная восхитительных сказок. Шанелька видела детей, которые в первый раз сами открывали обложку Большой Книги Тайн в ее читальном зале.
Крыло, казалось, только что было вдали, и вдруг двухцветная тень пролетела по траве, накрыла троих и уплыла дальше, как большой лепесток, уносимый ветром. Дима махал рукой, потом побежал, оглядываясь и смеясь.
Крис подтолкнула Шанельку. Они вместе двинулись следом, туда, где замолчал громкий стрекот. Дельтаплан был похож на огромную бабочку, есть такие, совсем треугольные, знала Шанелька, его бы еще выкрасить, как их — красные кляксы по пепельно-черному фону. Но с другой стороны, не надо, вон он какой радостный — белый с фиолетовым. Лучше пусть появятся такие же бабочки.
Мужчины уже возвращались, шли навстречу. Пилот тащил в опущенной руке круглый шлем, слушал Диму, а тот говорил, показывая на Шанельку и Крис, махал на край обрыва, где ждал их орел.
— Здрасти, — незнакомец кивнул черноволосой головой, с примятыми шлемом волосами, осмотрел барышень очень серьезно, а потом улыбнулся во весь рот, показывая не слишком белые и не очень ровные зубы. У него было тяжелое лицо с медным загаром, широкие плечи под истрепанной кожаной курткой, и внезапно короткие, с сильной кривизной ноги, облепленные черными штанами со множеством карманов.
— Где там ваш негабаритный? Ну…
Обошел их и двинулся дальше, внимательно слушая Диму и покачивая в руке шлем, похожий на снятую с плеч чью-то башку.
— Э, — возмущенно обратилась к удаляющимся спинам Шанелька. И тоже пошла обратно, торопясь, чтоб подойти к обрыву вместе.
— Сейчас черный человек покатает твоего синего птица, — предсказала Крис, — помашет нам крылом, вернее, всеми крылами, и уйдет в закат. Вернее, уйдут. Хотя до заката далеко, у него в таратайке бензина не хватит.
— Как это уйдут? — взъерепенилась Шанелька, поспешая, — это…
— …твой орел, — закончила за нее Крис, — ну, подожди ругаться. Интересно же.
И правда, со стыдом подумала Шанелька, чего я кидаюсь. Похоже, Дима специально подсуетился, чтоб черный прилетел. Наверное, он ему и звонил, а не Олечке, как она мрачно подозревала. Вот и посмотрим, что интересного предложит Дима интересной женщине Шанельке.
Они подошли и встали рядом с мужчинами, собравшись полукругом над отдыхаюшим орлом.
— Господи, — мысленно взмолилась Шанелька, глядя сверху на небольшую гордую голову и клюв крючком, — пусть все дальше будет хорошо, а не как-то нелепо. После стольких приключений, с этим несчастным чучелом, нет, не чучелом. Чтоб не так — раз и все сдулось, скомкалось. А то сейчас…
— Меня звать Сергей Матвеич, — назидательно сказал черный человек, обращаясь к Диме, — а то тут некоторые не в курсе о правилах хорошего тона.
— Извини, Серый. Дамы, позвольте представить, Сергей Матвеич Хорошко, супер-механик, а еще судоводитель, а еще — дед. В смысле стармех на судах дальнего плавания. И просто — Серега, великий летун на своем дельталете. Серый, это Кристина и Шанель, московские журналистки. И их подопечный орел, синяя птица крымского лета.
Сергей Матвеич церемонно кивнул, присел на корточки, оглядывая орла.
Шанелька нахмурилась, подумав стесненно, что вот, вроде рассказывала про маму и котов, про сына, но все равно Дима решил, что она тут в гостях, а сама — из столицы. Но тут великий летун поднялся.
— Ну, так, — сказал Серега, — пойдет. Я думал, когда ты по телефону, он побольше, а так, нормально, если ты, Шанеля, крепко будешь держать. Ну и привяжем там немного. Потянет. Вон, глядите.
Он повернулся, показывая на горный массив, темнеющий за долиной.
— Там под плато есть местечко, высоко, и снизу не подобраться, конечно, альпинисты лазиют, но они больше на другой стороне. Так вот. Там скала, в ней выемка, грот. Отсюда не увидать, в бинокль только. Чем хорошо, там мертвая зона, ветра нет никогда. Вокруг дует, аж сносит голову, уши рвет, а спустишься на десять метров, и тишина. Зимой и летом. Полетим вместе, устроим там твою птицу. Пусть сидит и на всю долину сверху смотрит. Идет?