Вообще, оптимизм моего напарника всегда повергал меня в изумление. Когда он все же отпустил ее, настала моя очередь перебраться на ту сторону, и он шутливо уперся покрепче ногами в пол, делая вид, что собирается ловить и меня. Я разбежался посильнее, рассчитывая свалить его, но в последний миг Крис отступил в сторону, и я полетел по туннелю, как снаряд из катапульты, едва успев увернуться, чтобы не сбить с ног старика, и слыша за спиной хохот Криса и девушки. Таким вот образом мы продвигались все дальше, и постепенно веселье покинуло нас. По моим подсчетам мы шли не меньше часа, а туннель все тянулся и тянулся, становясь все более мрачным. Лекарь не говорил ни слова, не оборачивался и не сбавлял темп. Все препятствия, возникающие у нас на пути, он преодолевал, почти не останавливаясь, и я стал задумываться, откуда у старика такая молодая прыть, и вообще, как он, собственно, ввязался в эту историю. Крис, предположим, выручал меня, с девушкой тоже все было более менее ясно, но вот лекарь... Это было непонятно, но для вопросов обстановка была неподходящей. Я отложил выяснение до лучших времен, тем более что окружающее нас пространство изменилось. Я пропустил момент, когда коридор начал расширяться, а по его сторонам возникли проходы. Теперь мы свободно шли рядом втроем, пол стал гораздо ровнее, а потолок, постепенно поднимаясь, наконец, исчез где-то в темноте. Каждые двадцать шагов по обе стороны коридора появлялись проходы в неизвестность, оттуда тянуло холодом и сыростью. Появилось эхо, странно сочетающееся с полной, почти живой тишиной. Каждый шорох, каждый звук многократно усиливались, но тут же гасли, не порождая повторения. Это нервировало, к тому же я начал ощущать какую-то непонятную тяжесть на сердце, давление, какое бывает, когда слишком глубоко нырнешь и вдруг почувствуешь всю толщу воды над собой. Этот туннель давил на меня, и я поймал себя на том, что сжимаю повлажневшей от пота ладонью рукоять меча. Мои спутники тоже заметно притихли, наши шаги и наше дыхание были единственными звуками, нарушавшими тяжелую тишину. Чем дальше мы шли, тем больше росло это невидимое напряжение, и я чувствовал, что каждый волосок на моем теле стоит дыбом, а в голове бьется одна мысль: «Опасно! Здесь опасно!». Поэтому, когда огонек на конце посоха лекаря высветил высокую арку, а за ней - часть какого-то свободного пространства, я невольно вздохнул от облегчения. Я ускорил шаги, заметив мимоходом, что Крис и девушка тоже пошли быстрей, и нагнал старика. Мы стояли на пороге огромного зала. Там была полная темнота, и только наш огонек давал немного света. Я разглядел, что мы стоим в небольшой арке, в которую раньше, наверное, проходила во время пиров прислуга. Лекарь двинулся вперед, мы шли за ним, и постепенно перед нами появлялись подробности обстановки. Справа от входа возвышался огромный трон, целиком высеченный из камня. Трон стоял на возвышении, а перед ним находился каменный стол, чья полированная поверхность поблескивала в слабом свете огонька. И трон и стол были высечены из какого-то темного камня, отполированного до блеска. Несмотря на то, что пол покрывала пыль, а стен почти не было видно из-за паутины, зал производил величественное и мрачное впечатление. Я вдруг подумал, что в этом месте время остановилось, или его никогда и не было, и мне стало жутко. - Да, невеселое место, - раздался голос Криса. - Неудивительно, что король Лот предпочитает устраивать пиры в верхней зале. - Мы давно уже покинули замок. - Слова лекаря звучали приглушенно. - Сейчас мы находимся к северу от него, там, где начинаются горы. Ни король Лот, ни какой-либо другой человек уже много лет не переступал порога этого зала. - Почему? - спросил я. Мне было не по себе от этого места, и звук живого голоса разгонял страх. Поэтому мне было все равно, что там говорит этот старик, лишь бы он не замолкал, и на меня не обрушивалась снова эта тишина и темнота. - Потому что почти никто не знает, что это место вообще есть. Я даже и не знаю толком, то ли это просто зал, то ли часть огромного замка, скрытого под землей. Однажды, очень давно, я почти случайно нашел вход сюда. Я был еще очень молод и долго плутал, пока смог найти отсюда выход. Теперь я стар, я часто бывал здесь, но все равно каждый раз, когда я вхожу сюда, меня охватывает дрожь. В этом мы с ним были солидарны. Чем дольше я тут находился, тем меньше мне здесь нравилось. - А зачем мы вообще пришли сюда? - я постарался задать этот вопрос самым почтительным тоном, потому что не знал, насколько он понравится лекарю. Но он ответил машинально, продолжая вглядываться в тьму перед нами. - Другой дорогой вы не вышли бы из замка. Король поднял на ноги всех, разыскивая меч Хедера, к тому же мы потревожили стражу. Так что пришлось вести вас этим тайным путем, хотя я и сам не люблю без необходимости приходить сюда. Но сдается мне, - прибавил он задумчиво, - сегодня такая необходимость была. Ладно, нам пора идти. Держитесь поближе ко мне, здесь очень легко потеряться. Он мог этого и не говорить. Как только мы двинулись вперед и прошли несколько шагов, арка, через которую мы попали в зал, как будто растворилась в темноте. Теперь, даже если бы я захотел, я не смог бы выбраться из этого места без помощи лекаря. Чем дальше мы продвигались по залу, тем меньше я понимал, где мы находимся. Вокруг стояла полная темнота, только немного впереди слабо светился посох старика, похожий на призрачный ночной огонь, появляющийся иногда в развалинах старых поселений. Лекарь шел совершенно бесшумно, как будто плыл над полом, и я заметил, что мы почему-то тоже стараемся ступать осторожно, словно боясь потревожить неизвестные существа, которые могли обитать здесь. Света было очень мало, но иногда из темноты выступали очертания некоторых предметов. Я видел каменные стулья вокруг стола с нарисованными на них странными знаками, видел тяжелые пыльные покрывала на ложах, видел щиты с непонятными и незнакомыми мне гербами. Несмотря на то, что в зале мы были одни, я постоянно прислушивался, пытаясь вовремя уловить малейший шорох, движение, дыхание. Мне было очень не по себе. Почему-то мне казалось, что живые не могут долго находиться в таком месте. Рядом со мной раздался шепот: - Можно, я возьмусь за твою руку? Я повернулся, вглядываясь в испуганное лицо девушки, исчерченное тенями. От страха ее глаза широко раскрылись, зрачки расширились и почти закрывали радужку. Она вдруг стала похожа на совсем маленького ребенка, и мне захотелось защитить ее, отгородить от этой темноты. - Конечно, - как можно мягче сказал я, беря ее за руку, - и не бойся. Мы скоро выйдем отсюда. Она покачала головой и крепко вцепилась в мою ладонь. - Мне кажется, этот зал никогда не кончится, - прошептала она, слегка поеживаясь. Я собирался ответить что-то успокоительное, но тут Крис, шедший чуть впереди, изумленно присвистнул. Я повернулся и замер на месте. Мы прошли весь зал и теперь стояли у выхода. Перед нами, поблескивая тысячами крохотный искорок, высились огромные ворота. Две створы, полностью покрытые странными сложными узорами поднимались из пола и терялись в высоте. Как я ни запрокидывал голову, я не смог увидеть, где они заканчиваются, как не мог до этого разглядеть потолок зала. В эти ворота свободно могли пройти десяток человек, выстроившись в ряд, и, глядя на них, невозможно было поверить, что они изготовлены людьми. В самих пропорциях, в сочетании и переплетении украшавших их узоров, в огромных резных ручках, сделанных, казалось, для рук гигантов, чувствовалось нечто нечеловеческое, такого не мог вместить и воплотить людской разум. От ворот исходили потоки энергии, я почти видел и осязал, как они пронизывают пространство и обвиваются вокруг меня. Невольно я отступил. Открыть эти ворота и пройти в них - мне казалось, я не смогу. Оцепенение, ошеломление, изумление - только этими словами я могу передать охватившие нас чувства. Мы стояли перед гигантскими воротами, не в состоянии ни двигаться, ни говорить, и казалось, что и весь зал, и все подземелье тоже застыли вместе с нами, затаились и ждут. Среди этого безмолвия и неподвижности старый лекарь двинулся вперед и, приблизившись к воротам, поднял посох. Огонек на его конце вспыхнул, как звезда, по залу пронесся порыв ветра, и совершенно беззвучно огромные створы пришли в движение и стали медленно отворяться, открывая черный проход. Тьма полилась оттуда в зал, настоящая тьма, именно тогда я понял, что все, называемое этим словом обычно, - почти свет. Лившаяся из черного провала субстанция была осязаемой и живой, но главное - это был мрак, полное, бесконечное отсутствие света. - Я не хочу туда, - внезапно громко сказала девушка, - я не хочу, я не пойду! По залу разнеслись мерзкие кудахтающие звуки, от которых у меня мороз пошел по коже. Это хихикал лекарь, и я вдруг с возрастающим ужасом заметил, что его фигура, едва о